Искатель, 1970 № 05 - [51]

Местные адвокаты, считая, что Мур понапрасну обостряет отношения с судьей Тейером, пригласили известного бостонского юриста, лектора знаменитой Гарвардской школы права заменить калифорнийца. Проведя несколько часов в зале суда и пронаблюдав за стычками между Муром с одной стороны, и Тейером и Кацманом — с другой, этот юрист с горечью заметил местным адвокатам: «Никогда вам не удастся добиться оправдания этих людей. Судья твердо намерен осудить их… И у вас нет никаких шансов». (Пройдет два года, и этот юрист, Уильям Томпсон, начнет четырехлетнюю борьбу за спасение Сакко и Ванцетти. За эти годы, близко узнав обоих и глубоко полюбив их, Томпсон впервые в своей долгой жизни поймет, что представляет собой американское правосудие, которому он посвятил всю свою жизнь, весь свой незаурядный талант.)

7 июня началось слушание дела. Ванцетти и Сакко в наручниках, в сопровождении трех полисменов в синей форме впереди, трех сзади и двух по обе стороны провели в клетку на скамью подсудимых. Когда их вели из тюрьмы по наводненному полицией и солдатами городу к зданию суда, впереди всей процессии двигался всадник с ружьем; такой же всадник ехал позади. В зале суда появился Тейер, На высоких каблучках он проковылял на свое место так шустро, что его шелковая черная мантия летела за ним подобно уродливому крылу. Первая неделя слушания дела была заполнена техническими деталями, показаниями врачей, производивших вскрытие тел Парментера и Берарделли. Дни тянулись утомительно и нудно. Но именно в эту неделю Комитет в защиту Ванцетти и Сакко активизировал свою деятельность. Появились листовки и брошюры, требующие освобождения обвиняемых и разоблачавшие махинации обвинения. Эти листовки так возмутили судью Тейера, что он не выдержал. Выходя однажды во время перерыва из соседней со зданием суда гостиницы, куда он ходил обедать, Тейер сказал стоявшим рядом с ним репортерам: «Ну, подождите, пока я передам присяжным обвинение, — он погрозил пальцем невидимым радикалам. — Они меня еще узнают!..»

Шелли Ниил, первый свидетель обвинения, рассказал о том, что он делал 24 декабря, как доставил деньги, как увидел бледнолицего мужчину возле дверей Хэмптон-хауса. Ни Ванцетти, ни Сакко он не опознал. Выступили еще несколько свидетелей, которые не могли опознать обвиняемых, так как находились вдали от места происшествия. Все шло по плану, разработанному Кацманом. Большего он ждал от Джимми Востока, который находился в пятнадцати метрах от того места, где упал Берарделли. Машина с гангстерами, похожими внешне на итальянцев, проехала так близко от Востока по Пирл-стрит, что при желании он мог бы до нее дотронуться. Человек, который высунулся из машины с револьвером в руке, был почти рядом с ним, и все же на опознании в Броктоне он не сказал, что это был Ванцетти или Сакко. Не опознал он их и в суде.

Свидетель с фабрики «Слэтер и Моррилл» Льюис Уэйд показал: он не уверен в том, что человек, которого он видел склонившимся над Берарделли, — Сакко. Он рассказал также, что однажды в парикмахерской видел человека, который показался ему именно тем, и с тех пор он перестал считать, что Сакко так уж похож на того гангстера, как ему казалось вначале. Уэйд рассказал в суде, как один из помощников Кацмана — Уильямс — заставлял его дать показания против Сакко. Уэйда отпустили. Когда он выходил, один из полицейских шепнул ему: «Мы с тобой еще потолкуем…» (Через несколько недель Уэйда уволили с работы на фабрике «Слэтер и Моррилл».)

Пока свидетельства обвинения не вызывали особого интереса и не были убедительными. Так было до тех пор, пока на свидетельское место не вышла Мэри Сплейн, делопроизводитель фирмы «Слэтер и Моррилл». Она твердо указала на Сакко как на человека, который высунулся из бандитского автомобиля с револьвером в руке. Она перечислила почти тридцать внешних примет человека. Все это, по ее словам, она успела разглядеть и запомнить в те три секунды, что видела автомобиль, проезжавший со скоростью примерно двадцать пять — тридцать километров в час на расстоянии почти сорока метров.

— Я уверена, что это тот человек, — заявила она в суде с безапелляционностью старой девы. — Я уверена, что не ошибаюсь.

В этот момент, глядя на нее, Сакко пожал плечами и горько усмехнулся. Такая же усмешка появилась на его губах, когда подруга и коллега Сплейн — Фрэнсис Дэлвин также указала на него. (Небезынтересно отметить, что на предварительном слушании дела обе не были столь уверены в своем опознании.)

Девятого июня выдался самый жаркий день в году. В этот день выступил еще один свидетель, опознавший Сакко. Это был Пельцер. Он заявил, что видел, как был убит Берарделли. Мур во время перекрестного допроса попросил объяснить, как Пельцер мог видеть стрельбу, — если после первого же выстрела он вместе с другими бросился на пол, под скамейку. К сожалению, только двумя неделями позже, когда обвинение закончило представление своих свидетелей и доказательств, Мур смог вызвать свидетелей, ослабивших впечатление от показаний Пельцера.

Среди репортеров, освещавших процесс, считалось, что главной свидетельницей обвинения стала Лола Хассам (Эндрюс). Когда она рассказала о своей встрече с человеком возле автомобиля, Уильямс, помощник Кацмана, драматическим тоном спросил ее: