Искатель, 1969 № 06 - [15]
Федоров понял одно — так ловко начатую сцену со слезами он испортил своим запирательством. Надо было что-то немедленно предпринять, сделать какой-то ловкий ход, чтобы не дать распалиться гневу начальницы.
— Ваше превосходительство, виноват я, сукин сын. Казните меня. Четвертуйте. Все стерплю…
Княжну удивил этот резкий переход — не всякий актер смог бы так ловко сменить настроение.
— Ты по делу, по делу говори, — спокойно сказала она.
— По делу, оно конешно. Только стыдно-с.
— Это еще что за стыд? Я приказываю. Слышишь?!
— Извольте, извольте, — замотал головой Федоров. — Значит, так… Вы еще на той неделе изволили, значит, приказать кажинное утро носить эти… цветы в Трехпрудный переулок… этому… ну как его… ахтеру.
— Довольно! — воскликнула княжна, и лицо ее покрылось багровыми пятнами. Такого хитрого хода от тупого мужика она никак не ожидала. Действительно, приказ о цветах она давала, но чтобы имя актера прозвучало здесь — боже упаси.
— Вот я и старался, — продолжал между тем Федоров. — Утречком, значит, на Арбат, в цветочный магазин, потом на Трехпрудный. А там, как позвоню, — мне, значит, того… стаканчик водки. Извольте, говорят, откушать-с… Я, понятное дело, упираюсь, а мне: «Ах ты, каналья, да как смеешь отказываться, не уважаешь, сукин сын!» Ну и прочие слова… Да-а…
Федоров развел руками и низко склонил голову.
Княжна отошла к окну.
«Нет, — думала она, — его мужиковатость не проста, в ней действительно что-то есть».
В течение этой паузы надзиратель понял, что попал в точку.
— Но больше этого ни-ни, не дозволю, пущай хоть на кусочки режут, — сказал он голосом раскаявшегося грешника. — Да и деньги, что вы изволили вложить, как сказал цветочник, того… вышли, так что и слава богу.
— Хитрец, — сказала княжна, оборачиваясь.
Федоров вздрогнул. Это слово испугало его. Откуда было знать ему, бедному надзирателю, что княжна имела в виду актера. Цветы он принимал, но к княжне был совершенно равнодушен, и, глубоко разочарованная, она давно уже притушила так внезапно вспыхнувшее чувство.
Федоров очнулся от оцепенения первым.
— Ваше превосходительство, — сказал он, делая решительный шаг вперед, — я вам еще хотел об этой… новенькой… Тарасовой.
— Что еще?
— Неловко выходит… — Федоров замолчал, желая заинтриговать начальницу.
— Приказываю — говори.
— Так точно! — Федоров вытянулся и оглянулся на дверь.
— Заметил я, что Шурка… ну, эта Тарасова, с каторжанками восьмой камеры того… шепчется.
Княжна резко вскинула голову и, глядя прямо в лицо надзирателя, опустилась в кресло.
— Дальше.
То, что рассказал Федоров, привело княжну в недоумение — оказывается, Тарасова на прогулке ходила с одной арестанткой, как выразился надзиратель, «под крендель» (Федоров даже согнул свою медвежью лапу, чтоб показать, как это было), в другой раз с каторжанкой, которую все зовут почему-то Графиней, на кухне «кадриль оттопывала».
Лицо княжны покрылось алыми пятнами. Она никак не могла понять — дурачит ее Федоров или же говорит правду.
— Еще что? — княжна зло прищурилась и поджала губы.
Федоров понимал, что слова его лишь дразнят начальницу, а до смысла не доходят. И решил ударить последним козырем.
— Еще? — тихо переспросил он и снова оглянулся на дверь. — Позавчера часу этак в семом Шурка из своей комнатенки — окна-то напротив камер — перемахивалась с ними платком.
— Вот как?
— Так точно. Белым-с…
— А на какой предмет?
— Чего изволите? — не понял Федоров.
— Для чего все это, спрашиваю… Цель какая?
— Не могу знать. Только опять же инструкция… она того… она этого не дозволяет.
Княжна задумалась.
Она считала себя волевой, цельной натурой, прозорливой начальницей, у которой не может быть ни одного промаха. И вдруг этот мужик открывает ей глаза на такое, о чем и подумать страшно…
— Ступай, — тихо сказала она, — да смотри — еще раз про вино услышу — выгоню.
— Так точно! — гаркнул Федоров и неуклюже повернулся через правое плечо. За дверью, радуясь тому, что так ловко отделался, он мелко перекрестился, А княжна, сцепив руки в локтях, ходила по кабинету, диктуя в мыслях план дальнейших действий: первое — установить строжайшее наблюдение за Тарасовой, а потом выгнать, да с треском. Второе — в восьмой камере произвести обыск. Сегодня же. Немедленно! Но если Федоров солгал, о, тогда… тогда ему несдобровать.
После ночного дежурства Шура спала плохо.
Вообще все эти дни проходили у нее в каком-то сумрачном, тяжелом тумане: часа два вздремнет — и снова на ногах, снова в хлопотах. Набегавшись и насмеявшись вволю, опять потускнеет, задумается, прикроет глаза — и не поймешь, дремлет ли она или просто впала в забытье.
Вот и сегодня Шура спала чутко, и вдруг сквозь сон до сознания долетело одно слово — обыск.
Она приподняла голову над подушкой, прислушалась.
В коридоре слышны были голоса — разговаривали соседки, такие же одинокие, как и Шура, надзирательницы — Москвитина и Егорова.
Чтобы понять, о чем речь, Шура вскочила и прямо в одной рубашке подбежала к двери.
— Княжна-то наша лютует, — нараспев говорила Егорова. — Федорова так пропесочила — выскочил от нее как из бани.
Москвитина засмеялась.
— Давно бы надо. Совсем от рук отбился.
НФ: Альманах научной фантастики. Выпуск 9. /Составление и предисловие Н. Огородниковой; Оформление художника П. Шорчева.
Три сценария Апокалипсиса от Дж. Г. Балларда. Картина первая. Экологическая катастрофа приводит к глобальному потеплению. Мир затоплен водой. Первобытные рептилии и гигантские растения, как тысячи лет назад, восходят на сцену Истории. Голос Разума умолкает под напором инстинктов. Или так – моря покрываются пленкой, не пропускающей воду. Дожди прекращаются, и лицо планеты опаляет жестокая Засуха. И третий сценарий. Прозрачные колючие кристаллы покрывают поверхность Земли, обещая не то новый ледниковый период, не то невиданную доселе эволюцию жизни.
Содержит следующие рассказы: Курица, Эсме, Комната для рухляди, Мир и покой Моусл-Бартон, Открытое окно, Музыка на холме, Средни Ваштар, История святого Веспалуса, Сказочник, Тобермори, Лечение беспокойством.
Вниманию читателей предлагается сборник рассказов английского писателя Гектора Хью Манро (1870), более известного под псевдонимом Саки (который на фарси означает «виночерпий», «кравчий» и, по-видимому, заимствован из поэзии Омара Хайяма). Эдвардианская Англия, в которой выпало жить автору, предстает на страницах его прозы в оболочке неуловимо тонкого юмора, то и дело приоткрывающего гротескные, абсурдные, порой даже мистические стороны внешне обыденного и благополучного бытия. Родившийся в Бирме и погибший во время Первой мировой войны во Франции, писатель испытывал особую любовь к России, в которой прожил около трех лет и которая стала местом действия многих его произведений.
Сорок этажей, тысяча квартир, две тысячи жильцов — это и есть высотка, одна из пяти запланированных в новом жилом комплексе в Лондоне. Полная самообеспеченность, включая торговый центр, салон-парикмахерскую, два плавательных бассейна, спортивный зал и начальную школу для детей — несомненно, это образец будущего, новая социальная структура, дивный новый мир…Вот только начинается что-то неладное — с электричеством, с лифтами, с мусоропроводом… Кто виноват? Виноваты другие — те, кто сверху, те, кто снизу.
«Анне было четырнадцать лет. Мне нет даже года. Я младше Анны в четырнадцать раз. Но завтра утром меня демонтируют. Я перестану существовать. Анна тоже почти перестала существовать. Она ничего не помнит. Но ей помогут вернуться. Меня хотят уничтожить. Я не делал ничего плохого».
Они не желают подчиняться традиционным порядкам в крошечной человеческой общине иной Земли, готовы отстаивать свою правду и поэтому вынуждены бежать в неизвестность огромной, суровой, девственной планеты. Путь назад отрезан погоней, смерть караулит на каждом шагу, свежи воспоминания о пропавших где-то здесь первопроходцах. Однако этот мир — их родина, они — далеко не беспомощные дети, а неожиданная встреча сулит нечто большее, чем просто шанс спрятаться и выжить.
В первый том собрания сочинений включены произведения, написанные в период с 1955 по 1959 годы: «Страна багровых туч», «Извне», «Путь на Амальтею», рассказы.
Герой этой истории уяснил для себя в финале - если ты стремишься посмотреть на нечто ужасное, то и это нечто может захотеть взглянуть на тебя...
По некоторым сведениям, 90 % человеческой истории является криптоисторией, скрытой от широкой общественности. Кто знает, не существовала ли в действительности исследовательская группа, описанная в романах Жюль Верна и еще в позапрошлом веке добравшаяся до Луны? Не осуществляются ли в наше время секретные старты на соседку Земли? Так ли уж она безжизненна, как кажется госпоже Ш.Общественности? По крайней мере, существуют намеки на то, что не все так просто. А еще существует понимание того, что все мы вместе со своими странами — Россией или Украиной, Штатами или Канадой, Германией или Францией — только одинокие члены космической стаи, заблудившиеся в джунглях пространства и наших инстинктов…
На 1-й стр. обложки: рисунок к рассказу В. Журавлевой «Летящие по Вселенной».На 2-й стр. обложки: рисунок П. Павлинова к повести Ю. Попкова и В. Смирнова «Верь маякам!».На 4-й стр. обложки: «Шаги семилетки». Фото В. Дунина с выставки «Семилетка в действии».
На 1-й стр. обложки: рисунок А. Гусева к рассказу В. Михайлова «Черные Журавли Вселенной».На 2-й стр. обложки: рисунок П. Павлинова к повести Г. Цирулиса и А. Имерманиса «24-25 не возвращается».На 4-й стр. обложки: «Дороги пустыни». Фрагмент фотографии Д. Бальтерманца с выставки «Семилетка в действии».
В этом номере «Искателя» со своими новыми произведениями выступают молодые писатели, работающие в фантастическом и приключенческом жанрах.На 1-й стр. обложки: рисунок художника Н. Гришина к повести В. Михайлова «Спутник „Шаг вперед“».На 2-й стр. обложки: иллюстрация П. Павлинова к рассказу В. Чичкова «Первые выстрелы Джоэля».На 4-й стр. обложки: «Ритм труда». Фото Р. Нагиева с фотовыставки «Семилетка в действии».
Социализм и коммунизм — вот тот надежный космодром, с которого человечество штурмует и будет штурмовать просторы Вселенной.Н. С. ХРУЩЕВСкажем прямо: нашему поколению сильно повезло. Счастливая у нас звезда. Нам, простым советским людям, молодым коммунистам, выпала большая честь: осуществить дерзновенную мечту человечества — проложить первые борозды на космической целине. На звездные трассы уверенно вышли замечательные советские корабли-спутники, в которых воедино сплавились гармоничное соединение дерзновенной научной мысли ученых и кропотливый труд умелых рабочих рук.Советскую науку движут вперед талантливые ученые, смелые и дерзкие замыслы которых воплощает в жизнь огромная армия конструкторов, инженеров и рабочих.