Искатель, 1969 № 01 - [44]

Английское посольство, где остановился Черчилль, было соединено с советским своеобразным коридором и тоже взято под усиленную охрану.

17

Самолет «кондор» летел над облаками уже несколько часов. В фюзеляже было душно и жарко, от неумолчного гула моторов клонило ко сну. Несколько террористов и впрямь уснули, неудобно скорчившись на жестких алюминиевых скамейках.

Штурмбаннфюрер Шульце почти неотрывно глядел в темный круг иллюминатора. Вилли Мерц, борясь с дремотой, нудно насвистывал «Лили Марлен». Только бесфамильные Курт и Гейнц нашли себе хоть какое-то занятие: усевшись по обе стороны узкого прохода, с увлечением резались в очко на пальцах. Никто не разговаривал друг с другом. Да и о чем, собственно, говорить? Через полтора часа под ними будет Тебриз, там — прыжок в ночь…

Первым по инструкции прыгает Дихгофф, поэтому его место в середине салона (если этим громким словом можно назвать гофрированную банку, скорее похожую на противогазную коробку), возле самой двери.

Впрочем, прежде чем прыгать, он с Куртом должен вытолкнуть за борт длинный ящик, прикрепленный к грузовому парашюту. В нем — заключенные в тонкостенные пусковые трубы шесть реактивных снарядов. От головки каждого наружу тянутся металлические усики. Они сбегаются к общему детонатору, закрепленному в верхней крышке ящика. Мера предосторожности отнюдь не случайная. Ракетные снаряды индивидуального пользования — опытное секретное оружие. В случае провала оно ни в коем случае не должно попасть в руки ни англичан, ни тем более русских. Если таковое все же произойдет, Курт обязан разбить детонатор… Ему сказали, что тот сработает через десять секунд — время, вполне достаточное для укрытия. Но офицеры знают, что на самом деле взрыватель почти мгновенного действия.

— Дихгофф! — Это Шульце.

— Да, командир?

— Сверим часы.

— У меня два ноль три, через сорок две минуты должны прибыть.

Шульце ничего не ответил. Он молча поднялся со своего места и прошел в кабину пилотов. Вскоре он вернулся обратно, и вдруг Дихгофф почувствовал, как его мягко, но неудержимо прижимает к стенке.

— В чем дело? — встревоженно спросил он.

— Меняем курс, — лаконично ответил Шульце.

— Но почему?

— Приказ бригаденфюрера… Всего лишь мера предосторожности: за сорок минут я должен задать пилоту новый конечный пункт маршрута. Нас будут встречать не в Тебризе, а в Ширазе. Кто знает, вдруг русские пронюхали о нашем визите.

Курт и Гейнц продолжали игру как ни в чем не бывало. Им было все равно, где прыгать. Шираз так Шираз. Но Мерц и Дихгофф не могли скрыть изумления.

— Что ж, бригаденфюреру виднее, — в конце концов философски заметил Мерц, — лишь бы нас благополучно встретили и доставили на место.

— Ну уж это не твоя забота, — оборвал его Шульце.

— Забота не моя, да шкура моя, причем одна-единственная на весь срок службы, — резонно парировал Мерц. — А ты как думаешь, Дихгофф?

И тут же его спокойный, ленивый тон перешел в вопль ужаса.

— Что ты делаешь?! Ты сошел с ума…

Это было последнее, что видел в своей жизни Вилли Мерц. Оберштурмфюрер Георг Дихгофф сорвал предохранительный колпак и резким ударом разбил детонатор на ящике со снарядами…

18

Вечером в канун нового, 1944 года генерал Комаров в своем кабинете на площади Дзержинского занимался всегда радостным для него делом: заполнял наградные листы на сотрудников управления, отличившихся в операции, которую в столице одного воюющего государства назвали «Эврика», а другого «Дальний прыжок». Страницы подробных описаний подвигов разведчиков должны были через несколько недель отчеканиться в скупые строки Указа, который в отличие от других никогда не будет ни напечатан в газетах, ни передан по радио. Что бы ни совершил человек, в Указе будет сказано только: «За храбрость и мужество при выполнении особого задания командования».

Фамилии на «А», «Б», «В», «Г»… На «Д» только один лист.

«Капитан Диков, Юрий Иванович, член ВЛКСМ, уроженец города Баку. Образование — незаконченное высшее и военное училище».

Генерал вздохнул и отодвинул лист. Качнул зачем-то тяжелое пресс-папье. Поправил очки. Еще раз вздохнул и склонился над столом.

«…В начале тридцатых годов познакомился в Москве с университетским товарищем своего отца — И. И. Дикова — неким Францем фон Заурихом, майором германской военной разведки, приезжавшим в Москву якобы по коммерческим делам. Через фон Зауриха И. И. Диков восстановил родственную переписку со своим троюродным братом Альбертом Дихгоффом, проживавшим в Берлине, о котором он ничего не знал почти двадцать лет.

Когда фон Заурих стал своим человеком в семье Диковых, он начал исподволь прививать Юрию фашистскую идеологию, имея конечной целью сделать его одним из своих шпионов в нашей стране. Поняв это, юноша явился в советские органы государственной безопасности и поделился своими подозрениями о подлинной роли мнимого коммерсанта. Все его дальнейшие отношения с фон Заурихом проходили по нашим указаниям. В 1936 году Ю. И. Диков после окончания средней школы по приглашению семьи Дихгофф ездил в Берлин, где в соответствии с полученными от нас инструкциями дал согласие сотрудничать с германской разведкой. В том же году он поступил на филологический факультет университета и одновременно был зачислен в штаты органов государственной безопасности. Позднее закончил наше специальное училище.