Искатель, 1968 № 05 - [31]

Но фашистов занимало что-то другое. Подъехала машина, на нее начали грузить ящики, чемоданы. За первой машиной стремительно подскочила другая. «Russische Panzer!» — крикнул кто-то. «Так, так, — сообразил Алексей. — Наши прорвались, панцер — это же танки. Что, сволочи, запрыгали? Драпают. Хорошо. Спокойно! Вот сейчас как раз и нужно использовать суматоху».

Лавриненко пробрался к крыльцу, откуда торопливо выносили вещи. Он действовал так, как будто давно уже обдумал эту операцию, продумал все детали, учел все неожиданности. Действовал уверенно, даже, может быть, нахально, действовал, как настоящий, опытный разведчик, обостренная интуиция которого подсказывает выход из самых трудных ситуаций.

И сердце, словно почуяв и оценив эту уверенность, вдруг замедлило сумасшедший темп своей работы и застучало в такт мыслям спокойно и монотонно.

В дом быстрыми шагами вошел рослый блондин, солдат отборных войск. Никто не удивился, все были заняты своими срочными делами. Лишь на крыльце Алексея встретили вопросом:

— Wer ist da? Heinrich?

Алексей повернул голову. Давясь гласными, как учил переводчик Борька Подольский, ответил:

— Нет, я к господину полковнику.

Спросивший не заметил погрешностей произношения (вот где пригодилась учеба!) и показал в глубь дома. Алексей быстро проскочил комнату, где двое солдат лихорадочно упаковывали большой сундук. Третий, в погонах фельдфебеля, перелистывал большой блокнот, показывая, что именно паковать. Через комнату стремительно прошел офицер в черном плаще. Солдаты вытянулись, вытянулся и Лавриненко. Офицер вяло махнул рукой. Путь был свободен. Лавриненко крупным шагом, почти по-строевому, вступил в соседнюю комнату, тщательно закрыв за собой дверь. Полковник передавал какие-то бумаги рослому танкисту в расстегнутом кителе. Кое-что полковник рвал и бросал на пол. А на диване покоился большой желтый портфель, набитый так, что с трудом сходились застежки. Танкист как раз пытался всунуть туда очередную порцию документов. Полковник повернулся на стуле и встретился глазами с Лавриненко.

— Что вам нужно? — спросил полковник быстро.

Старшина угадал лишь смысл сказанного. Автоматная очередь слилась с грохотом очередного разрыва, упавшего рядом с домом снаряда. «Спасибо нашим, к месту ударили», — подумал старшина, хватая портфель. Полковник рухнул, зарывшись лицом в бумаги. Упал и танкист.

Лавриненко рывком открыл дверь в соседнюю комнату, швырнул туда гранату, захлопнул дверь и отскочил к стене.

Взрыв потряс воздух. Путь назад был отрезан.

Алексей бросился к окну, дернул на себя маскировочную штору и… уперся руками в металлическую решетку. «Успели поставить. Как же — штаб!» — подумал он. Лавриненко рванул на себя диван, пододвинул его к двери, бросил на него кресло, другое…

В дверь ломились. Алексей дал очередь из автомата. Вторую. Все патроны туда, к фрицам, один — последний — для себя. Другого пути не было. Вдруг он почувствовал, как под ногами зашатались доски. Лаз! Значит, еще не все потеряно! Несколько ударов, и доски провалились, обнажив темное отверстие. В подвал, в родной подвал!

Лавриненко бросил в дыру драгоценный портфель. В этот момент рухнула его баррикада, фрицы ворвались в комнату. Автоматная очередь настигла Лавриненко. Что-то ударило в плечо и в ногу, но он успел спрыгнуть вниз.

Никто из фашистов не отваживался спуститься в подвал. Они стреляли в лаз. Лавриненко полз к дальнему окну. Может быть, удастся уйти через него, скатившись с горы к своим, которые, наверное, уже где-то близко. Нога его онемела, сапог наполнился кровью. Левой руки он не чувствовал. Уже не было сил оторвать доски забитого окна.

А выстрелы гулким эхом отдавались в подвале. Лавриненко лежал в дальнем углу и ждал. Надо экономить патроны — вторая обойма на исходе, правда, еще остается пистолет. И тут автоматные очереди стихли. Видно, фрицам уже не до него. Во дворе раздавались громкие голоса, шум поспешно отъезжающих машин. Артналет усиливался.

— Что с господином полковником? — разобрал старшина.

— Ermordet!

«Убит», — перевел про себя Лавриненко. Все-таки добил он этого своего «знакомого».

— Франц, машина уходит.

«Сейчас убегут, — понял Алексей, — и придут наши».

— Брось в подвал парочку гранат, — раздался вдруг голос.

Лавриненко сжался, стараясь слиться с землей, инстинктивно закрыл голову портфелем. Грохот наполнил подвал. Вдруг стало нестерпимо тихо. И больше он уже ничего не слышал.

…Майор Каленов нервно ходил по двору. Сияло солнце, все как будто было очень хорошо. Операцию провели успешно. Не зря сидел в подвале старшина Лавриненко! Уже звонили из соседней части, что нашли двух пропавших разведчиков; оба они ранены, один из них тяжело, уже помчался туда молоденький лейтенант Панкин, чтобы узнать, что и как, и вообще помочь ребятам. Но Алексея нигде не могли найти. И все подвалы в окрестности облазили и кругом все осмотрели — нет старшины Лавриненко.

— Искать, искать, — приказал майор Каленов. — Переверните весь дом, а старшину найдите. Он наш герой сегодня.

…Сквозь очередной кровавый сон услышал Алексей далекие голоса. «По-нашему говорят. Во сне всегда говорят по-нашему». Алексей приподнял голову. Голова отчаянно болела, ногой он не мог шевельнуть. «Портфель, где портфель? — подумал он. — Ага, вот он. Здорово его покромсала граната. Ну, да кое-что, наверное, осталось. Спас меня портфель». В разбитое, уже без досок, окошко лезло веселое солнце. Оттуда доносились крики. Лавриненко прислушался. Там кричали по-русски, он ясно слышал, и пополз к свету, к окну. Полз долго…