Искатель, 1964 № 01 - [8]

Алексей не мог не вспомнить одного памятного похода в расположение врага, который довелось им предпринять, еще будучи на Дону. Это было в те тяжелые для дивизии дни, когда только что погиб их любимый комдив Сологуб и когда из-за Дона не вернулся, не переправился на противоположный берег целый полк из их дивизии.

Это случилось при отходе. Одному полку там, в Донской степи, было приказано прикрывать отход остальных. Судьба полка всех волновала.

Ни один человек из него не вернулся на левый берег.

Командование дивизии поручило тогда ему, Алексею, возглавить разведку и попытаться выяснить, что же сталось с полком. Никто не верил, что сибиряки, даже оставшись в небольшом числе, могли сдаться.

Очкин и Смородников переправлялись за Дон. Возвращаясь, приносили много винтовок, противотанковых ружей, пулеметы с наших подбитых танков. Однажды, забравшись в танк, Алексей увидел зеркальце из нержавеющей уральской стали, отвинтил его, подумав: «На фронте такое зеркальце — находка, не разобьется».

О судьбе полка узнать не удавалось.

Никаких следов!

Несколько раз после этого они переправлялись и выше по Дону, но возвращались ни с чем.

Однажды рассвет застал разведчиков на той стороне Дона, когда они хотели переплыть через реку. Они заметили, что всего в нескольких десятках шагов проходит укрепленная линия обороны фашистов. Всего в десяти шагах перед ними был вход в дот. Солдаты ели арбуз. Разведчики залегли и только тут увидели страшную картину. Совсем рядом с ними, левее, у самой реки, лежали распластанные трупы. Это были они, сибиряки. Полк погиб, прижатый к самому берегу, не выпуская из рук винтовок. Весь. Видно было, что бой проходил жестокий и каждый боец погиб как герой.

Быстро поднималось солнце. Прошел час, и оно стало припекать. Смрад разлагавшихся трупов поднялся над берегом. Лежать пришлось в застывшей позе; от тяжелого напряжения все плыло перед глазами, мучила жажда. В амбразуре показалась вытянутая рука с парабеллумом. Рука двигала из стороны в сторону пистолет. Неужели заметили? Гитлеровец целился долго, а они ждали. Грохнул выстрел. Пуля врезалась в ногу Алексея.

Он не пошевельнулся, не издал звука.

В часе 60 минут, в летнем дне — 19 часов. 19 часов — это 1 140 минут и 68 400 секунд. 68 400 секунд надо было ждать, надо было терпеть. И они выдержали эти тягостные секунды и часы. Еле дождавшись темноты, сползли к реке и, прячась в темноте, долго не могли оторваться от воды.

Из этой разведки они принесли окровавленные партийные и комсомольские билеты и солдатские книжки.

Алексею никогда не доводилось прежде говорить Николаю напутствие — всегда они уходили вместе. Вместе! А вот сейчас Смородников шел в разведку без него. Со Смородниковым уходили еще трое. Они уползли в темноту, а спустя час послышались за Дворцом культуры разрывы гранат и отчаянная стрельба из автоматов.

Алексей отлично разбирался в азбуке боя. Это рвались те самые гранаты, которыми они снабдили разведчиков. Стрельба была недружной, и Очкин определил, что немцы отходят.

Наши разведчики подняли в стане врага переполох, и гитлеровцы, боясь окружения, отошли от кручи. Защитники кручи стали спешно минировать подступы к обрыву. Потом все замерло. Люди спали, обхватив автоматы, только Очкин да трое дозорных бодрствовали. Лейтенант пробрался на левый фланг, чтобы осмотреть с него весь низкий берег, уходящий к развалинам завода «Баррикады».

Он увидел, что почти на всем пятнадцатикилометровом пространстве враг вышел к Волге.

Вечером второго дня, когда стемнело, Алексей по цепочке передал вызов Смородникозу.

Николай приполз.

— Необходимо наладить связь со штабом армии, — тихо сказал Алексей. — Надо попытаться пробраться через Мечетку в расположение бригады Горохова.

— Когда идти? — спросил Николай.

— Сейчас… При возвращении — пароль «Орленок».

Коля ушел. А далеко за полночь на правом фланге дежурившие у пулемета часовые окликнули поднявшиеся с земли силуэты.

— Орленок! — ответил негромко голос из темноты.

К великой радости Алексея, вместе с Колей на кручу пришел Степан Кухта. С ним также пришли еще три бойца. Вместе с Николаем на кручу пришел и посланец политотдела дивизии майор Иванов.

Алексей обнялся со Степаном Кухтой. Они расцеловались.

— Вот, чертушка, пришел!..

— А я как узнал, что вы здесь, так сразу сказал, что иду на кручу к своему лейтенанту.

— Правильно поступил. Быть тебе, Степан, начальником тыла нашей обороны!

* * *

Приход на кручу майора поднял у всех дух: о них знают теперь, за ними будет следить весь фронт.

Майор ушел.

И когда назавтра во время атаки фашистов с противоположной стороны Волги ударили пушки тяжелой дивизионной артиллерии, вся круча огласилась восторженными возгласами:

— Ага, фашистская сволочь! С нами вся армия!

* * *

Подавив, наконец, на Тракторном все очаги сопротивления и сделав передышку, на третий день гитлеровцы обрушились на кручу всей мощью. Однако сбросить гарнизон Очкина в Волгу им не удалось.

Очкинцам помогла артиллерия с того берега Волги, выручила прилетевшая эскадрилья наших «ИЛов». В самый разгар атаки фашистов девятка наших штурмовиков вынырнула из-за кромки, пронеслась буквально над головами врагов, поливая их огнем пулеметов. Затем, сделав заход, выпустила весь свой запас «зрэсов»