Искалеченный мир - [33]

Но хуже всего было то, что убого витийствующий продукт сочетания отметин Сдвига и обычного гомо сапиенса по сути дела являлся миной замедленного действия, готовой рвануть в любой момент, даже без видимой причины. Мутантам зачастую не требовался какой-то конкретный повод для выплеска агрессии, они могли «взорваться» из-за выеденного яйца, из-за любого искажения аномальной активности, по неведомым для других причинам. Не каждый первый, но очень многие. И не было какого-либо мерила, способного с ходу дать знать, представляет ли данный экземпляр особую опасность или же можно разойтись миром. Мутант мог выглядеть как помесь чупакабры с золотой рыбкой, с незначительным добавлением людского, и быть почти безобидным. И наоборот.

Даже в Тихолесье, не говоря уж о менее дружелюбных местечках, было принято негласное соглашение. С мутантами не иметь никаких дел. Даже если тебе притаскивают цистерну первосортной «горючки» и, жалостливо ёрзая на коленях, просят принять в дар. С проявляющими агрессию безо всяких либеральностей проделывали нехитрые манипуляции с помощью ручного оружия, после чего они становились циничной пародией на дверь, в которой просверлили множество отверстий для глазков. По сути дела мутантов просто-напросто выживали из мест относительно обетованных. И никому не было интересно, куда они пойдут и что с ними будет. Забот хватало и без них. Потом они почти что исчезли. Во всяком случае, Лихо уже лет пять не встречала ни одного, не считая тех моментов, когда в самих Суровцах рождался мутант. Тут же завершающий свой толком не успевший начаться жизненный путь.

«Махновец» выглядел расслабленным, беззаботным — но где-то внутри него наверняка тикал часовой механизм, отсчитывающий последние секунды до взрыва. Лихо напряглась, сжимая вилку покрепче, поувереннее. Выход был только один — валить наглухо. Убивать. Пока не случилось непоправимого.

Самым плохим было то, что больше никто — ни Шатун, ни Книжник, ни другие — не осознавал полной опасности. Для них «махновец» был заурядным «ловцом удачи», мелочевкой. Которую можно скомкать в два счёта, как листок бульварного чтива перед предстоящим использованием по прямому назначению. Надо было подать знак, как-то указать на ключевой момент, предупредить! Она не успела.

— Девочка останется здесь. — В голосе Знатока плавал айсберг, заключённый в панцирь из броневого листа. — Дальнейший разговор считаю бессмысленным и…

Лицо мутанта стало оплывать жутью, даже не от прозвучавшего отказа, а от того что ему ответили таким тоном. Лихо ёрзнула на широкой скамейке, вилка описала короткую дугу, выставляя наружу четыре потемневших от времени тонких серебряных зубца, нацеленных прямо в пульсирующие вздутия. Немного мешал Книжник, всё же собравшийся, вопреки запрету Германа, раскрыть рот, сказать своё веское слово. Но Лихо знала, что у неё получится.

Правая рука мутанта сделала быстрое, встряхивающее движение, как будто извлекала из рукава что-то мешающееся, ненужное… Плоское игольчатое тело заточки длиною с ладонь, блеснувшее от стремительного взмаха рукой в розоватом свете дня, юркой диковинной рыбкой нырнуло Герману под левую лопатку. Отточенно, наверняка. Почти одновременно с этим вилка Лихо до упора вошла «махновцу» в бугорок вздутия, брызнувший изумрудными струйками. Блондинка бы успела зачистить первой, но кто же знал, что эта сволочная метка своей эпохи, эта паскуда, мутант, окажется настолько проворным, что опередит.

Мутант умер мгновенно. Без крика, без дёрганий, без спецэффектов. Просто стоящий человек вдруг рухнул лицом в стол, не подавая признаков жизни.

— Бей! — Лихо изловчилась без лишних нежностей вломить начинающему подниматься Книжнику в подколенный сгиб и уронить его в промежуток между скамейкой и столом. И почти одновременно с этим качнулась вправо, сгребая со стола «Феникс». Ловя в прицел ближнюю горячую голову за соседним столом, работая на опережение. Мразь, в количестве восьми штук, среагировала оперативно. К блондинке, как в замедленной съёмке, стали разворачиваться сразу несколько стволов. Лихо выстрелила раз, другой…

Круглолицый рыжеватый «махновец», одетый в серый комбинезон с логотипом какой-то давно канувшей в Лету компании, откинулся назад, поймав пулю точно в ямочку на подбородке. Вторая вошла в шею, перебив кадык.

Совсем рядом что-то треснуло — коротко, резко. Краем глаза Лихо поймала Шатуна, встающего из-за стола и отделяющего крышку от опор одним непостижимо быстрым движением. Алмаз крутнулся волчком, перемещаясь в противоположную от Лихо сторону, рассеивая внимание «махновцев». «Калаш» уже плевался огнём, и не было силы, способной сделать так, чтобы вылетевший из него горячий свинец не нашёл цели.

Крышка стола, кувыркаясь, полетела в сторону противника, разбрасывая пустые бутылки с остатками еды в разных направлениях, и достигла цели, погасив собой несколько всё же прозвучавших выстрелов. Раздался проникновенный вопль: скорее всего торчащие из плотно сколоченных досок гвозди пробороздили чью-то морду. Шатун по дуге ушёл в сторону, держась чуть сзади Алмаза, понимая, что его помощь больше вряд ли понадобится.