Ищите женщину - [34]

Я мягко позволил себе усомниться, не ссылаясь при этом на свое интервью с Рюриком, но высказывая как бы некое расхожее мнение. «Шурик» возразил, ибо уж он-то, со слов, правда, моего отца, хорошо представлял себе, что происходило в институте, какая шла там ожесточенная подспудная война. И скорее всего, именно жертвами этой невидимой войны и пали сперва Брутков, а за ним и Красновский.

Это была новая версия. Но, к сожалению, большего, что проясняло бы для меня расстановку сил в «Российском обществе», друг моего отца не знал. Или просто не хотел меня посвящать в эти опасные проблемы? Так мне, во всяком случае, показалось. А что — показалось? Как говаривала еще моя мама: крестись, когда тебе кажется…

То ли мой достаточно обескураженный вид, то ли жалость к человеку, который пересек океан, чтобы найти следы отца, а остался у разбитого корыта, подействовали на Крокусов, но на следующий день, когда я объявил об отъезде, о том, что какие-то данные мне обещали сообщить в ФБР, мои «милейшие хозяева», как-то странно посовещавшись одними глазами, сказали, что кое-что я от них все-таки увезу. Но при этом они хотели бы рассчитывать на сохранение некой тайны нашей беседы. Там, у себя дома, я могу использовать эту информацию по своему разумению, но без всяких ссылок на конкретного адресата. А здесь желательно вообще не пользоваться ею, поскольку она связана, как им кажется, с государственными интересами. А такие вещи спецслужбы очень не любят.

Короче, я, кажется, узнал наконец: кто, что, откуда и почем. Но это большой отдельный разговор…

…После странной, загадочной смерти Бруткова полиция штата Нью-Йорк скоро прекратила расследование, списав трагедию на диких зверей, вероятнее всего медведя, изуродовавшего тело человека, по ошибке вторгшегося в его владения. Вторым претендентом на пост директора института, по общему мнению, был мой отец.

Он погиб от рук какой-то банды чернокожих подростков, промышлявших в ночных поездах метро. И произошло это событие как раз в тот день, когда большинством сотрудников и, так сказать, попечителей высказали пожелание видеть руководителем профессора Красновского, а не Михайлова, который занимал это кресло чуть ли не со дня основания института и, естественно, считал его своим личным детищем.

Вопрос: при чем тогда Брутков? А вот он и был как раз первым претендентом на кресло Михайлова.

Таким образом, следует вывод: Михайлову было выгодно убрать со своего пути двух крупнейших и уважаемых ученых, которых не устраивали его, михайловские, некоторым образом экстремистские воззрения. Все это варианты мягких и послушных диктатур типа чилийской, но желательно меньшей кровью. Вопрос «кому выгодно?» — прозрачен. А кому выгодно раздавить Советский Союз с его мощнейшим военным потенциалом? Кто вплотную занимался этими проблемами? Ответ столь же однозначен: ЦРУ. Нельзя было исключить и такую вероятность, что частично финансирование некоторых стратегических исследований института шло из кармана этой спецслужбы. Институт уже с шестидесятых годов принимал участие в межгосударственных обменных акциях — в США приезжали практиканты из Союза, а туда отправлялась американская молодежь. А молодежь — известно, понятие растяжимое: тут тебе и студенты, и вполне взрослые дяди. И «ху из ху», сам черт не разберется. Зато очень удобно для агентурных разработок.

Так вот, чета Крокусов не хотела бы вмешиваться в политику, грязней которой нет ничего на свете, и не желает выступать в качестве свидетелей с любой стороны, но сыну Игоря Владимировича можно доверить тайну гибели его отца, которую он не обратит им во вред и поклянется в этом. А состоит она в том, что Красновский после смерти друга провел собственное частное расследование и пришел к выводу, что это было самое элементарное политическое убийство. И у него имелись доказательства этого, но полиция отказалась их принять и… спустила дело на тормозах.

Михайлов же, почуявший опасность и окруживший себя эмигрантами с откровенно криминальным прошлым, решил окончательно разделаться со своими идейными противниками присущим всякому криминалу способом. Так появилась легенда о негритянской банде. Но дело-то ведь так и осталось нераскрытым, вот какая штука!

Ах, как было бы хорошо, если бы я обладал хотя бы одним конкретным фактом, доподлинным свидетельством, а не рассказанной шепотом страшной историей! Увы…

Последним же подарком в минуту отъезда был адрес Жени Кристича, самого близкого товарища Игоря в «Лонг-Айленде». И живет он в Джерси-Сити, то есть практически в Нью-Йорке. Уж если он ничего не знает, тогда кто же!..

Имею ли я право судить старых людей, проявляющих осторожность? Да никогда в жизни! И расстался я с Крокусами, исполненный самых нежных к ним чувств. Сентиментально, но искренно.

Ха! Истинно сказали французы: шерше ля фам! Ищите женщину! И она станет тем ключом, который откроет любую заколдованную дверь. Такая женщина есть! И зовут ее Ирина Косенкова. Меня как током ударило. Я абсолютно уверен, что слышал эту фамилию. Но где, когда, от кого и по какому поводу — убей, не могу вспомнить! Ничего, я вспомню.