Ищите Солнце в глухую полночь - [5]

А летом они снова разъехались – и надолго. Олег надел солдатскую форму и отправился на Сахалин. И опять были письма – долгожданные весточки из далекой Москвы. Олегу тогда приходилось несладко – и не раз поддерживала его дружеская рука Андрея, протянутая через огромный материк. О себе Андрей молчал, и только сейчас, когда они встретились в Москве, Олег начал кое-что узнавать. Оказалось, что Андрей очень болен. Сам он не признавался в этом до тех пор, пока и без признаний все не стало ясно.

Олег решил заночевать в комнате Андрея. Не раздеваясь, он лег на диван и быстро уснул – последнее время ему редко удавалось выспаться. Проснулся Олег от резкого света настольной лампы, ударившего прямо в глаза.

Напротив него сидела Галя.

– Я разбудила тебя, извини, – сказала она, жмурясь.

– Ничего. – Олег поднялся.

– Ты был у него?

– Да, сегодня.

– Как он себя чувствует?

Олег пожал плечами.

– Наверно, достаточно хорошо, если собирается завтра выписываться.

– Вот как?..

Галя внимательно глядела на него и ждала, что он скажет еще.

Олег молчал.

Она встала, подошла к окну.

– Что он говорил?

– Да так, всякое...

– А все-таки?

Олег молчал.

Она вдруг близко наклонилась к нему.

– Ну расскажи мне о нем, не молчи! О чем вы говорили? Как он выглядит? Почему выходит из больницы? Ведь я была у врачей, и они не собирались его выписывать. Обо мне он говорил что-нибудь? Ну скажи, говорил?

Олег покачал головой.

Галя прижала ладони к лицу и медленно заходила по комнате.

«Что у них могло случиться?» – подумал Олег и спросил:

– А почему ты сама не пришла в больницу?

– Он написал, чтобы я больше не приходила, – бесстрастно сказала она. – И что вообще пора кончать эту затянувшуюся историю.

Она смотрела в окно, и Олег не видел ее лица. Слова падали безжизненно и глухо. Олег видел только ее плечи и узел темных волос на затылке. Галя казалась хрупкой. Слишком хрупкой и слишком красивой по сравнению с тяжеловатым и медлительным Андреем.

Галя повернулась, и Олегу стало не по себе от ее беспомощного взгляда. Глаза у нее темные, почти черные, и, может быть, от этого отчаяние в них казалось нестерпимым.

– Может быть, ты все-таки расскажешь?

– Что? – растерянно спросил Олег.

– Да что-нибудь, что-нибудь...

– Но я действительно не знаю... Он ведь и вообще-то не слишком разговорчив, а сейчас – особенно.

– Ну ладно, – медленно проговорила Галя. – Нет так нет... Извини, что потревожила. А когда Андрей вернется, передай ему. – Она бросила на стол ключ. – Это от его комнаты.

– Слушай, а почему вы до сих пор не поженились? – спросил Олег. – Кто не хотел – ты или он?

– Кто не хотел? – Галя задержалась в дверях. – Долгая это история, Олег, и, в сущности, довольно обычная... До свиданья...

5

Галя смертельно устала. В последние дни она слишком много работала, слишком мало спала и слишком много думала. А тут еще этот разговор с Олегом... Она не предполагала застать его в комнате Андрея и шла туда, чтобы немного посидеть, поплакать, погладить корешки его книг... А теперь и этого уже не сможет сделать – она сама не понимала, что заставило ее бросить ключ.

Галя шла, прижимаясь к стенке, и боялась, что ее встретит кто-нибудь из знакомых и придется тогда о чем-то говорить, кого-то выслушивать... Тихонько проскользнув в свою комнату, она закрылась на ключ, разделась в темноте и долго лежала не двигаясь, боясь потревожить притаившуюся боль. Она вспоминала то самое первое, что было у нее с Андреем. Она вспомнила, как он стоял в нескольких шагах от нее, засунув руки в карманы пальто. В сумеречном свете лицо его было видно плохо. «Сейчас и этот возьмется помогать», – с раздражением подумала Галя, и правда, он подошел к ней и сказал нерешительно:

– Дайте я помогу вам.

– Благодетелей не требуется, – резко оборвала она, берясь за лопату. Ей уже не раз приходилось отваживать таких «джентльменов», хотя она и знала, что нередко это действительно бывает настоящее сочувствие. Но Галя знала и другое: что телогрейка и валенки ничуть но скрывают ее красивой и стройной фигуры и что не так уж трудно разглядеть умное лицо этой дворничихи. (Потом Андрей говорил ей: «У тебя тогда было очень усталое лицо...» – «И злое», – добавила она. «Да, – согласился он, – красивое, усталое и злое».) Для таких поклонников у нее было одно оружие, действующее безотказно, – грубость. Но на этот раз оружие дало осечку – ничуть не обидевшись, парень негромко проговорил:

– И все-таки дайте лопату. Пожалуйста...

Она выпрямилась, с усмешкой взглянула на него.

– Решили проявить благородство?

– Нет, – сказал он, внимательно глядя через сильные стекла очков, и она почувствовала, что ее усмешка была неуместной. – Просто неестественно, когда здоровый и сильный парень стоит и смотрит, как девушка занимается тяжелой работой.

Такая работа действительно была не для нее. Третью зиму подряд она за тридцать рублей в месяц расчищала аллеи в университетском сквере. Весной и осенью удавалось найти работу полегче, но зимой оставалось только это. И каждую ночь, просыпаясь, она шла к окну и смотрела, не идет ли снег. Первый год было легко, но следующая зима выдалась особенно холодной и снежной, и ей приходилось вставать в шесть утра и идти убирать снег, и редко когда удавалось справиться к восьми часам. Она уже привыкла к тому, что у нее постоянно болит спина, но, когда появились боли в животе, она встревожилась и решила бросить эту работу. Но никак не удавалось найти ничего другого, и она по-прежнему по утрам ходила убирать снег...