Ищи ветер - [23]

Шрифт
Интервал

— Тебя-то это каким боком касается?

— Не знаю… Каким боком это меня касается, Джек?

— Ты очень красивая. Больше я ничего не говорил.

— Ух ты! Комплимент! От тебя! Я польщена. Жаль только, что он касается моих… физических данных. Свиньи вы все…

— Ну, знаешь!.. Естественно, это первое, что приходит в голову! Еще ты замечательно играешь в шахматы. Довольна?

— Продолжай.

— Э-э… Ты… у тебя отменное чувство юмора?

— Мало…

— О’кей, получай: ты яркая, блестящая девочка. Чуткая, смелая, ты… — Я осекся, чтобы не наговорить лишнего. — И мне очень приятно твое общество, — закончил я. — Удовлетворена?

— Еще б тебе было неприятно мое общество, мы с тобой едва знакомы, а я уже в чем мать родила, — сострила она и первая расхохоталась.

— Идиотка.

— Ну, еще.

— Нет уж, хватит с тебя.

Когда ты кончаешь, меня слеза прошибает, мог бы я добавить, если бы был полным придурком.

Я встал и прошелся по веранде. Нуна свернулась по-кошачьи на плетеном диванчике; подушку она прижала к груди, зато открыла мне обзор на розовое, перламутровое естество между ног. Я отвернулся — резко, как от пощечины, ощутив странную дурноту от безнадежно запутанных чувств, сильных и противоречивых, словно невидимая рука пошуровала у меня в грудной клетке и перемешала жизненно важные органы. Нуна все видела и посмеивалась. Нет, все-таки, если ей нужно было просто мое внимание, она хватила через край.

— Если ты оденешься, я, так и быть, сыграю с тобой партию в шахматы, — сказал я по какому-то наитию.

— Ты, так и быть, сыграешь со мной?

— Вот именно. И выиграю.

— Скажите пожалуйста, мы сегодня в ударе! Ты выиграешь? У меня? У Сарраманги?

— Точно. Я сделаю сестру гроссмейстера.

Это я неудачно ляпнул и тут же пожалел. Думал, она прицепится к слову, но ничуть не бывало.

— Жаль будет испортить тебе настроение, в кои-то веки ты был в духе! Но раз ты так настаиваешь…

Она встала и пошла наверх одеваться. Я налил себе еще кофе и подумал, что тактику Нуна, пожалуй, выбрала правильную. Она здорово выбила меня из колеи, и вот ведь парадокс — не столько ее нагота была тому виной, и даже не насмешливое бесстыдство так меня смутило, а то, что она, кажется, действительно хотела пробиться сквозь мою летаргию, достучаться до меня во что бы то ни стало. Я был где-то даже тронут. Нахальная чертовка, но тонкий психолог, что есть, то есть. В порядке шоковой терапии набить морду Тристану или полюбоваться на Нунины сиськи — понятно, что предпочтительнее.

Она вернулась, одетая в длинную футболку. Дышать стало легче. Мы сели за низкий столик, мне выпало играть белыми.

— Тристан дрыхнет?

— Угу… И вряд ли скоро продерет глаза. Они с Дэйвом вчера вылакали все, что было на судне. Таких ершей заделывали, кошмар. Мы только под утро легли.

— А тебе, я смотрю, хоть бы что?

— А мне — двадцать три года… — озорно подмигнула она и пощупала свой бицепс.

Я сделал первый ход пешкой. Я буду не я, если не выиграю эту партию.

— А тебе-то сколько лет?

— Тридцать шесть.

— Значит… тринадцать лет разницы. Это…

— Играй, — отрезал я.

Я сразу задал игре такой темп, что Нуна не могла не понять, как кровожадно я настроен. Она действовала осторожно, терпеливо расставляла ловушки, ждала, когда я попадусь. Каждый ход обдумывала целую вечность, ей нравилось заставлять меня ерзать от нетерпения. Она сама клюнула на мою наживку, это было здорово. Я наступал вразброд, скорее дразня, чем всерьез угрожая, и тем самым готовил хитроумнейшую и смертельно опасную западню: каждая сумбурная атака давала возможность стратегического отступления. Вот этого-то Нуна и не видела. Впервые я, кажется, смог заманить ее — так, что она и не заметила, — на свою территорию. Еще какое-то время она теснила меня, полагая, что победа у нее в кармане. Наконец я пожертвовал слона, и она, окончательно утратив бдительность, взяла его конем, тем самым конем, который был ключевой фигурой ее защиты. Она, конечно, это знала, но не думала, что я сумею сразу же проникнуть в образовавшуюся брешь. Я же именно это и собирался сделать, причем так элементарно, что она не разгадала маневра. Пешка уж слишком явно прикрывала ферзя. Вот чего я добивался: заморочить ее до такой степени, чтобы самое простое решение даже в голову не пришло. Делать ставку на ошибку противника в шахматах нельзя ни в коем случае, кроме одного: если это ваш единственный шанс добиться победы. Я откинулся в кресле с довольным вздохом. Нуна уставилась на меня, не понимая в чем дело, перевела взгляд на доску и подскочила, как ужаленная.

— Да это же… Ах ты… ты… — заикаясь, выговорила она.

Я молчал: не хотел портить себе удовольствие. Я ведь обыграл ее не в шахматы — в этой игре она была сильнее меня, я обыграл ее в покер. В очередной раз я вспомнил добрым словом дядю Брюса. Нуна, надувшись, щелчком опрокинула своего короля.

— Не думала, Джек, что ты такой бессовестный.

— Ничего ж себе… час от часу не легче! Ты не умеешь проигрывать… гм… это на тебя похоже. То же бесстыдство в другом обличье.

Мне в лицо полетела подушка.

— Реванш! — потребовала Нуна, расставляя фигуры.

— Попозже, — улыбнулся я. — Перевари сначала…

— Сука…

— Сука?

— Да, Джек, да, ты —


Рекомендуем почитать
Жизнеописание строптивого бухарца

Место действия новой книги Тимура Пулатова — сегодняшний Узбекистан с его большими и малыми городами, пестрой мозаикой кишлаков, степей, пустынь и моря. Роман «Жизнеописание строптивого бухарца», давший название всей книге, — роман воспитания, рождения и становления человеческого в человеке. Исследуя, жизнь героя, автор показывает процесс становления личности которая ощущает свое глубокое родство со всем вокруг и своим народом, Родиной. В книгу включен также ряд рассказов и короткие повести–притчи: «Второе путешествие Каипа», «Владения» и «Завсегдатай».


Внутренний Голос

Благодаря собственной глупости и неосторожности охотник Блэйк по кличке Доброхот попадает в передрягу и оказывается втянут в противостояние могущественных лесных ведьм и кровожадных оборотней. У тех и других свои виды на "гостя". И те, и другие жаждут использовать его для достижения личных целей. И единственный, в чьих силах помочь охотнику, указав выход из гибельного тупика, - это его собственный Внутренний Голос.


Повесть Волшебного Дуба

Когда коварный барон Бальдрик задумывал план государственного переворота, намереваясь жениться на юной принцессе Клементине и занять трон её отца, он и помыслить не мог, что у заговора найдётся свидетель, который даст себе зарок предотвратить злодеяние. Однако сможет ли этот таинственный герой сдержать обещание, учитывая, что он... всего лишь бессловесное дерево? (Входит в цикл "Сказки Невидимок")


Дистанция спасения

Героиня книги снимает дом в сельской местности, чтобы провести там отпуск вместе с маленькой дочкой. Однако вокруг них сразу же начинают происходить странные и загадочные события. Предполагаемая идиллия оборачивается кошмаром. В этой истории много невероятного, непостижимого и недосказанного, как в лучших латиноамериканских романах, где фантастика накрепко сплавляется с реальностью, почти не оставляя зазора для проверки здравым смыслом и житейской логикой. Автор с потрясающим мастерством сочетает тонкий психологический анализ с предельным эмоциональным напряжением, но не спешит дать ответы на главные вопросы.


Огоньки светлячков

Удивительная завораживающая и драматическая история одной семьи: бабушки, матери, отца, взрослой дочери, старшего сына и маленького мальчика. Все эти люди живут в подвале, лица взрослых изуродованы огнем при пожаре. А дочь и вовсе носит маску, чтобы скрыть черты, способные вызывать ужас даже у родных. Запертая в подвале семья вроде бы по-своему счастлива, но жизнь их отравляет тайна, которую взрослые хранят уже много лет. Постепенно у мальчика пробуждается желание выбраться из подвала, увидеть жизнь снаружи, тот огромный мир, где живут светлячки, о которых он знает из книг.


Переполненная чаша

Посреди песенно-голубого Дуная, превратившегося ныне в «сточную канаву Европы», сел на мель теплоход с советскими туристами. И прежде чем ему снова удалось тронуться в путь, на борту разыгралось действие, которое в одинаковой степени можно назвать и драмой, и комедией. Об этом повесть «Немного смешно и довольно грустно». В другой повести — «Грация, или Период полураспада» автор обращается к жаркому лету 1986 года, когда еще не осознанная до конца чернобыльская трагедия уже влилась в судьбы людей. Кроме этих двух повестей, в сборник вошли рассказы, которые «смотрят» в наше, время с тревогой и улыбкой, иногда с вопросом и часто — с надеждой.


Цвет времени

Отчего восьмидесятилетний Батист В***, бывший придворный живописец, так упорно стремится выставить на Парижском салоне свой «Семейный портрет», странную, несуразную картину, где всё — и манера письма, и композиция, и даже костюмы персонажей — дышит давно ушедшей эпохой?В своем романе, где главным героем является именно портрет, Ф. Шандернагор рассказывает историю жизни Батиста В***, художника XVIII века, который «может быть, и не существовал в действительности», но вполне мог быть собратом по цеху знаменитых живописцев времен Людовика XIV и Людовика XV.


Без измены нет интриги

Дебютный сборник новелл молодой канадки Надин Бисмют с единодушными овациями был встречен и публикой, и прессой.13 зарисовок, графически четких и лаконичных:— Жизни сегодняшней, повседневной, вашей и ваших соседей;— Любви, показанной с разных точек зрения и во всем многообразии ее проявлений;— Ну и конечно же, измен, неизбежно сопутствующих как любви, так и жизни в целом. Измен не глобальных, а сиюминутных, «бытовых», совершаемых на каждом шагу, — мелких и крупных, самому себе и родным, любимым, близким, просто окружающим.Яркие картинки, в которых явлена вся палитра нашей «невинной» лжи, наших слабостей и порывов.


Человек, который спит

Третье по счету произведение знаменитого французского писателя Жоржа Перека (1936–1982), «Человек, который спит», было опубликовано накануне революционных событий 1968 года во Франции. Причудливая хроника отторжения внешнего мира и медленного погружения в полное отрешение, скрупулезное описание постепенного ухода от людей и вещей в зону «риторических мест безразличия» может восприниматься как программный манифест целого поколения, протестующего против идеалов общества потребления, и как автобиографическое осмысление личного утопического проекта.


Случайные связи

Флориану Зеллеру двадцать четыре года, он преподает литературу и пишет для модных журналов. Его первый роман «Искусственный снег» (2001) получил премию Фонда Ашетт.Роман «Случайные связи» — вторая книга молодого автора, в которой он виртуозно живописует историю взаимоотношений двух молодых людей. Герою двадцать девять лет, он адвокат и пользуется успехом у женщин. Героиня — закомплексованная молоденькая учительница младших классов. Соединив волею чувств, казалось бы, абсолютно несовместимых героев, автор с безупречной психологической точностью препарирует два основных, кардинально разных подхода к жизни, два типа одиночества самодостаточное мужское и страдательное женское.Оригинальное построение романа, его философская и психологическая содержательность в сочетании с изяществом языка делают роман достойным образцом современного «роман д'амур».Написано со вкусом и знанием дела, читать — одно удовольствие.