Ищи на диком берегу - [57]

— Хорошо, чашки будут.

Постукивая по кинжалу камнем, Тайин срезал верхушки тыкв, извлек сухие семечки, бросил их в ту же ямку и вместе с костями размолол в муку.

Захар промыл тыквенные чашки, заодно сам искупался. По сравнению с ледяной ручьевой водой ленивая неглубокая река показалась ему теплой ванной. Крупные темные рыбины, которых он заметил, тоже были ленивые. Время от времени Захар неожиданно бросался на них, но они плавно увиливали и удалялись на безопасное расстояние.

Когда Захар вернулся к «ступке», Тайин выгреб в каждую чашку по пригоршне муки. С чашками в руке они пошли берегом, выискивая подходящее место для ночевки, и вскоре набрели на рощу, где под большим развесистым дубом пробивался родничок. Здесь они решили остановиться на несколько дней, пока Тайин не сработает какую ни на есть охотничью и рыбачью снасть.

Заходящее солнце заливало жидким золотом реку, когда они уселись ужинать. Захар разбавил костяную муку водой, получилась безвкусная кашица. Тайин ел всухомятку, он макал палец, смоченный слюной, в чашку. Дикая зелень и коренья дополняли их скудную трапезу.

Тайин набил рот зеленью и медленно, вдумчиво жевал.

— Думаю вот, как в Росс пойдем. — Он слизнул костяную муку с пальца. — Помнишь, Дэмбостон бросил наших? Три байдарки?

— За заливом Сан-Франциско? Как же, помню.

— Большая вода там кругом, — продолжал Тайин. — Море, пролив большой, бухта, еще бухта, много бухт. Хочешь идти в Росс — лодку надо. Вот я часто думаю. Думаю, пойдем за этой рекой, где-то приходим на морской берег. Попробуем прийти Монтерей. Монтерей придем, лодку крадем, а?

Захар усомнился.

— Попробовать-то можно. Однако от Монтерея до Росса чертовски долгий путь. И то еще пожалуют ли нас испанцы лодкой.

Тайин пожал плечами.

— Как думаешь, как еще пойдем? Ногами разве дойдем?

Захар ухмыльнулся. Подражая Тайину, пожал плечами.

— Кто знает?

После ужина пошли искать оленьи следы. Сумеречный вечерний свет просеивался сквозь деревья.

— Вот бы завтра добыть оленя! — с жаром сказал Захар.

Тайин шел спокойно. Если и говорил, то так тихо, что Захар еле разбирал слова. В тени папоротников почва была сырой и пружинила под ногами, как губка.

Вдруг Тайин вытянул руку.

— Там, — прошептал он.

Ручей разлился в маленький мелкий пруд. С одной стороны — поросль, с другой — луг. По луговине шла тропка и терялась в черной грязце у пруда. Сдвоенные овальные копыта оленей превратили полоску берега в болотце.

— Водопой, — выдохнул Тайин.

Дальний от тропки берег пруда был каменистый и высокий, поросший молодыми деревьями и густым кустарником.

Вдвоем они сгребли большую кучу валежника для засады у оленьей тропы.

— Ты прячешься здесь, — объяснял Тайин. — Олень придет — ты за ним, пугай его. Я — там, в деревьях, с копьем. Ты гонишь на меня, я его копьем. Понял?

Захар кивнул, облизнул пересохшие губы. Он представил себе оленью ногу на вертеле над костром, и у него потекли слюнки.

Прежде чем взошло солнце, они уже были на месте. Тайин спрятался за деревом на дальнем каменистом берегу. Захар зарылся в груду валежника, прикрыл себя ветками. Отсюда ему было видно дерево, за которым прятался Тайин. Справа от него проходила тропа к водопою.

Утро разлило сероватый свет над прудом, и тут же дружно грянул птичий хор. Захар сам не мог понять, как он прозевал первого гостя на водопое.

Рыжая лисица деликатно лакала воду. Вот она подняла голову, кончики настороженных ушей стояли прямо, как стрелки; лиса беспокойно втянула в себя воздух — что-то ее встревожило. Захар затаил дыхание. Ему казалось, что лиса глядит прямо на него. На миг зверек застыл, потом повернулся и затрусил вниз по течению. Огненно-красный пушистый хвост струился за ним следом.

Потом появился лось. Его великолепная голова с огромными ветвистыми рогами покачивалась из стороны в сторону. Уши, широкие, как снегоступы, ловили каждый лесной шорох. Лось окунул морду в поток и стал пить, подрагивая коротким белым хвостом. Захару этот матерый самец показался величиной с дом. Дрожа от возбуждения, Захар наблюдал, как лось величаво вышагивал по тропе.

Приходили напиться зайцы и еноты. Наконец на тропе появились три оленихи с оленятами. Молодые олени, со спинок которых уже сошли пятна, шагали степенно. Зато оленихи резвились вовсю. Они шли гуськом, тыкали друг дружку носами в короткие хвостики и шаловливо брыкались. Захар любовался ими, подавляя неудержимое желание рассмеяться.

Тут легкое движение по ту сторону пруда привлекло его внимание. Из-за дерева высунулась голова Тайина. Лицо его было перекошено, желтые глаза беззвучно кричали: «Ну, давай!»

С диким воплем Захар вылетел из своего укрытия. Ветки, сучки, сухие листья разлетелись во все стороны, как от взрыва. Крича во всю глотку, хлопая в ладоши, Захар огромными скачками бросился к оленям. Он обезумел от возбуждения.

Охваченные паникой, олени закружились на месте, потом понеслись через ручей, поднимая фонтанчики брызг. Мелькая белыми хвостиками, они взлетели на каменистый берег. Один олень ударил копытом о камень с такой силой, что полетели искры. В этой суматохе Захар едва успел разглядеть, как Тайин метнул копье. Затем и стадо, и охотник скрылись в подлеске.