Исчезнувшие зеркала - [6]

В такие моменты ему всегда представлялся какой-то другой человек, который врёт напропалую. А сам он, Пряников Алёша, стоит в стороне, помалкивает и только смотрит на того враля.

А сейчас Алёшка об этом не думал. Он просто радовался от души, как радуется всякий победитель. Ведь правда, в какой-нибудь несчастный настольный хоккей выиграешь и то кричишь: «Победа!», а такого врага одолеть — хе-хе!.. Он повернулся к Тане. Та шагала с задумчивым и довольно-таки строгим лицом. «Будет говорить, что опять я врал», — догадался Алёшка. И чтобы опередить Танины неприятные слова, сказал:

— Чего теперь делать-то будем, Тань?

— А чего делать?

— Ну как? Эти нашли, мы нашли. Могут и другие найти! Тоже с гаечными ключиками.

Сразу Таня забыла свои мысли про Алёшкино враньё… Действительно ведь — как начнут требушить! Особенно если ребята. Их-то фотоаппаратиком не испугаешь. Они тебя обсмеют да ещё наподдадут, несмотря на то, что ты девочка.

— Слушай, Алёх, а зачем он вообще нужен?

— Кто?

— Экскаватор… У него всё же хозяин-то есть?.. Ну, который его украл.

— Допустим, есть. И что?

— Он ведь его украл зачем-то! Он же его не из-за этих сидений упёр!

— Хм… — Алёшка задумчиво покачал головой, опять превращаясь в известного учёного. — Хм… «Жигули» из него точно не сделаешь! И видеомагнитофон тоже.

— Да из него ничего не сделаешь! — Таня пожала плечами.

— Кроме экскаватора… А зачем нормальному человеку экскаватор? Слушай, а может, он того, этот вор? — Алёшка покрутил пальцем у виска. — Сильно с левой резьбой?

Тут ему пришла в голову одна замечательная мысль. Замечательной она была потому, что Алёшке не больно-то хотелось заниматься с экскаватором. Таня, например, любила приключения и всегда шла в бой с большой охотой. Алёшка же как раз приключения недолюбливал и в бой он старался вообще не ходить.

Новая мысль как раз помогала отбояриться от этого «трактора».

— Нам, Тань, одним не потянуть.

— А кто ж тебе «тянуть» будет?

— Кто-кто? Взрослые. Это же их…

— Чего «их»?

— Ну, экскаватор. Его же не дети сделали! Пусть сами и разбираются!

— А мы?

— А мы сообщим! — Подумал и добавил: — Мы его один раз сберегли, теперь пусть они позаботятся!

— Ну, ты ребёночек так ребёночек! — Таня смотрела на Алёшку с огромным удивлением.

Сергей Иванович Смелый был огромный и могучий человек, строитель-монтажник. Когда-то молодым пареньком без профессии он приехал в Москву на стройку, чтобы получить квартиру и остаться здесь. И Танин отец получил её и мог бы уйти на более какую-нибудь лёгкую работу. Но он остался на стройке. Он считал это стыдным для себя — так поступать, «устраиваться»!

У него были кулаки — что, если туда спрятать пять-шесть грецких орехов, вы и не догадаетесь. Он был… не то чтобы немного угрюм, но — молчаливый такой. А когда Таня спрашивала у него совета, обычно отвечал:

— Руби напрямик!

Сейчас, сидя перед телевизором, отец внимательно смотрел передачу.

Таня хотела рассказать отцу про экскаватор.

И… как-то не рассказывалось. Вернее всего, из-за Алёшкиных слов, что, мол, пускай взрослые разбираются… Выходило, она и сама тогда окажется «ребёночек-жеребёночек».

Минут десять она посмотрела с отцом вторую серию заграничного фильма. Не смотрелось! Встала, прошлась по комнате. Сергей Иванович внимательно глянул на дочь, но ничего не сказал. Не такой он был человек, чтобы задавать лишние вопросы.

Таня жила на самом высоком в здешней окрестности, шестнадцатом этаже. За крышами двух более низкорослых домов она видела овраг и лес. Сейчас, в начавшейся синей полумгле, уже неразличимы стали отдельные деревья. Лес казался огромным чёрным озером. И даже ветерок оттуда доходил влажный, как с озера. И никаких огней не было на дальнем его берегу, только низкая звезда у самого горизонта… И об этом можно было думать и мечтать ещё очень долго и очень спокойно. Но Таня слишком хорошо знала, что в лесу, на ольховой поляне, беззащитно стоит экскаватор, примагничивает её душу! Другие, наверное, просто выломали бы приборчик какой посимпатичней — и ноги!

И забыли бы о нём на другой день.

Но Таня так и видела, как железный неподвижный зверь стоит один среди вечерних сумерек. Такой сильный будто бы. И такой беспомощный перед любым браконьером! И оттого что никак у неё ничего не придумывалось, а только досада брала от этих одиноких рассуждений, Таня даже стала уверять себя, что Алёшка Пряников правильно говорит: вещь взрослая, делали её взрослые, на взрослом заводе. Её и… стащили, кстати, взрослые! Так почему Таня должна за неё отвечать?

Не должна, не должна, успокойся!

Но и забыть не могла. Просто вот взять и забыть. Ходить в лес, как неделю назад, собирать грибы на горе белкам и ёжикам.:.

Она и ночью о своём «эксе» думала… Стояла за кустом, а рядом копошились какие-то люди. Но Таня не трогала их, потому что знала: сюда ещё придут главные, самые главные — которые стащили!

Те, у «экса», всё копошились, копошились и незаметно смотрели в сторону куста — надеялись, что Таня выдаст себя. А она стояла не шелохнувшись!

Кто читал страшную повесть «Вий», знает, что пономарю главное было не посмотреть на нечистую силу, и тогда они ничего не могли ему сделать. А Тане в её сне надо было не шелохнуться, пока не появились главные.