Исчезнувшие близнецы - [89]
– Понятно. Я еще подал запрос в главную базу данных музея «Яд ва-Шем» – израильского национального мемориала Катастрофы[48] и Героизма. Там самая полная база данных погибших. Но ответа я пока не получил.
– Тогда поищи еще Хаю Аронович. В «Яд ва-Шеме» собирают информацию и отслеживают судьбы переживших Вторую мировую войну?
– Не всех. Но там хранятся миллионы страниц показаний, видео-и аудиовоспоминаний. Я созвонился с работницей архива, и она согласилась встретиться со мной на следующей неделе.
– На следующей неделе? Ты на следующей неделе летишь в Израиль?
– Да.
– Лиам, мне ты ничего не сказал.
– Ой, прости, я собирался, но забыл. Ты мне разрешаешь на следующей неделе поехать в Израиль, чтобы встретиться с работником архива «Яд ва-Шем»?
– И я хотела бы полететь!
– Тогда покупай билет.
– Лиам, ты же знаешь, я не полечу.
Он обнял жену:
– Честно говоря, тебе лучше остаться и закончить все дела с Леной. Я собирался выяснить все, что можно, в Израиле, а потом слетать в Польшу. Может, удастся «накопать» что-то полезное.
– Вот и хорошо. Отличная идея!
– На чем вы закончили с Леной?
Кэтрин посмотрела на Лиама:
– Боже, как бы мне хотелось выпить пива. Или чего-то покрепче. Сегодняшний рассказ Лены был не для слабонервных.
Лиам улыбнулся и положил руку на ее слегка выпирающий живот.
– Мой малыш пока не пьет.
Кэтрин накрыла ладонь мужа своею.
– Он толкается, чувствуешь?
– Значит, ты согласна, что это мальчик?
Кэтрин засмеялась:
– Ты действительно хочешь это знать?
– Нет.
Глава сорок первая
– И вы были свободны… – сказала Кэтрин. – После стольких лет рабства вы были свободны.
– Да. Я была свободна. Но свобода – понятие относительное. Эсэсовцы ушли, а я осталась, но одна, в сарае, в тюремной форме, в деревянных туфлях. Я целый день не ела. Не знала, где я и куда идти. У меня не было ни денег, ни семьи. Я до смерти боялась и немцев, и Советской Армии. Но вы правильно заметили: я была свободна. Я встала, отряхнула с себя сено, огляделась. Позвала: «Есть кто-нибудь? Хая!» Ответа не последовало.
– Мы можем на секунду остановиться? – спросила Кэтрин. – Вы встречались с Хаей после того, как расстались в сарае?
Лена покачала головой.
– А с Мюриэль?
– Нет, к сожалению. После войны, хочу вам признаться, все как-то закрутилось. В мире воцарилась неразбериха. Миллионы людей бродили по Европе, им некуда было возвращаться. Ни с кем нельзя было связаться. Лишь спустя несколько лет все как-то наладилось. Я была уже в Чикаго. Я не знаю, где оказались Мюриэль и Хая.
– Но, насколько я понимаю, есть база данных. Вы же представили свои показания в «Яд ва-Шем», верно?
Лена кивнула:
– Разумеется. Я прислала им видеозапись. Все, что я рассказала, задокументировано.
– Логично предположить, что Мюриэль и Хая, если они выжили, поступили бы так же. Или же кто-то другой рассказал о них в «Яд ва-Шем».
– Не знаю. Наверное.
– Я несколько удивлена… Почему вы не стали искать Мюриэль и Хаю? А Давида?
Лена пожала плечами:
– Жизнь – слишком сложная штука. Я просто хотела жить дальше. И больше не вспоминать холокост. Хотелось оставить прошлое позади.
– Ненавижу себя за профессиональную въедливость, но вы не совсем откровенны. Вы же добровольно записали для «Яд ва-Шем» видеопоказания уже после холокоста. Много лет вы принимали активное участие в деятельности различных организаций, созданных теми, кто пережил войну. Вы возглавили протест против планов неонацистов пройти маршем в Скоки, штат Иллинойс, в 1978 году, вышли на улицу с плакатом. Вы не просто стали жить дальше.
– Откуда вы узнали о Скоки?
– От Лиама. Он чертовски хороший детектив.
Лена, прикусив нижнюю губу, секунду молчала.
– Что ж, отвечу так: я не искала Мюриэль и Хаю.
– А Давида?
– Это совершенно другая история. Можно мне продолжить рассказ?
Кэтрин приготовилась записывать.
– Разумеется. Пожалуйста, продолжайте.
– Все ушли. Я выглянула из сарая. Вокруг ни души. В нескольких сотнях метров я увидела деревенский дом, но я уже стучалась в дома и уже обманывалась. Я больше не намерена была доверять незнакомым людям – не хотела снова оказаться в грузовике у нацистов. Я знала, куда отправилась колонна заключенных, – на восток, в Чехословакию, бежала от Советской Армии, которая наступала с запада. Я знала, где на карте располагался Освенцим. Почти все время на восток, до Хшанува оттуда было всего километров пятьдесят на северо-восток. Я не хотела и на пушечный выстрел приближаться к Освенциму, поэтому отправилась на север.
Дорога оказалась пустынной. Ни прохожих, ни телег – оно и понятно, ведь я находилась в самом центре сражения, и ни один мирный житель в здравом уме не стал бы тут околачиваться. На западе воздух разрезали пулеметные очереди. Я была уверена, что соседний городок Кобюр расположен всего в пяти километрах к северу, но дорога вела не в ту сторону. Она вела на запад, к нацистам. Между мною и Кобюром темнел густой лес. Ни следа тропинки, только свежий, нетронутый снег, но выбора у меня не было. Я пошла на север, в лес.
Я была измучена, умирала от голода и жажды. Я пыталась топить снег в руках, но было слишком холодно. Во многих местах сугробы доходили до колен, а под пальто и спецовкой ноги у меня были голые и совершенно окоченели.
Райан, герой романа американского писателя Уолтера Керна «Мне бы в небо» по долгу службы все свое время проводит в самолетах. Его работа заключается в том, чтобы увольнять служащих корпораций, чье начальство не желает брать на себя эту неприятную задачу. Ему нравится жить между небом и землей, не имея ни привязанностей, ни обязательств, ни личной жизни. При этом Райан и сам намерен сменить работу, как только наберет миллион бонусных миль в авиакомпании, которой он пользуется. Но за несколько дней, предшествующих торжественному моменту, жизнь его внезапно меняется…В 2009 году роман экранизирован Джейсоном Рейтманом («Здесь курят», «Джуно»), в главной роли — Джордж Клуни.
Елена Чарник – поэт, эссеист. Родилась в Полтаве, окончила Харьковский государственный университет по специальности “русская филология”.Живет в Петербурге. Печаталась в журналах “Новый мир”, “Урал”.
«Меня не покидает странное предчувствие. Кончиками нервов, кожей и еще чем-то неведомым я ощущаю приближение новой жизни. И даже не новой, а просто жизни — потому что все, что случилось до мгновений, когда я пишу эти строки, было иллюзией, миражом, этюдом, написанным невидимыми красками. А жизнь настоящая, во плоти и в достоинстве, вот-вот начнется......Это предчувствие поселилось во мне давно, и в ожидании новой жизни я спешил запечатлеть, как умею, все, что было. А может быть, и не было».Роман Кофман«Роман Кофман — действительно один из лучших в мире дирижеров-интерпретаторов»«Телеграф», ВеликобританияВ этой книге представлены две повести Романа Кофмана — поэта, писателя, дирижера, скрипача, композитора, режиссера и педагога.
Счастье – вещь ненадежная, преходящая. Жители шотландского городка и не стремятся к нему. Да и недосуг им замечать отсутствие счастья. Дел по горло. Уютно светятся в вечернем сумраке окна, вьется дымок из труб. Но загляните в эти окна, и увидите, что здешняя жизнь совсем не так благостна, как кажется со стороны. Своя доля печалей осеняет каждую старинную улочку и каждый дом. И каждого жителя. И в одном из этих домов, в кабинете абрикосового цвета, сидит Аня, консультант по вопросам семьи и брака. Будто священник, поджидающий прихожан в темноте исповедальни… И однажды приходят к ней Роза и Гарри, не способные жить друг без друга и опостылевшие друг дружке до смерти.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.