Исчезнувшие близнецы - [53]

– Я отнесла бумаги, – похвасталась я. Меня распирало от радости. – Передала их Мюллеру. Я сделала это, Давид. Я сделала это! – Я даже подпрыгнула. – Я сделала это!

Он прижал палец к губам.

– Тсс… – Но потом улыбнулся и подхватил меня на руки. – Я не сомневался, – сказал он, – я знал, что ты сможешь.

Ту ночь я провела с Давидом. Она была просто изумительной.

Кэтрин улыбнулась и кивнула:

– Отлично. Потрясающий вечер!

– Да уж!

– Когда вы в следующий раз понесли донесение?

– Передавать отчеты из Освенцима было невероятно трудно, они приходили нерегулярно, без предупреждения. Давид обходил Цех, делал вид, что останавливается у моего рабочего места, чтобы проверить работу, наклонялся и говорил:

– Сегодня вечером у нас доставка.

Это означало, что я должна прийти к одиннадцати часам, на ночную смену. Туфли ждали меня в его кабинете.

Вторая передача донесения произошла через пару недель. Без сучка и задоринки. Когда я постучала в дверь, полковник Мюллер был дома и открыл мне. Эльзу я даже не видела, весь процесс передачи длился не более пяти минут. Я вернулась с одной шинелью, предположительно бракованной, что давало мне предлог войти в Цех после полуночи и провести ночь в кабинете Давида. Как обычно, Давид с тревогой ждал меня.

– Каким он был? – спросила Кэтрин.

– Добрым, нежным, но сильным, как Гибралтар. Постоянно погруженным в свои мысли. Однажды ночью мы лежали в ожидании рассвета. Давид, сцепив руки за головой, смотрел в потолок. Я спросила, о чем он думает.

– О том, что, когда все это закончится, какой тогда будет наша Польша?

– Если еще что-то от Польши останется.

– Никогда не говори так, Лена. Не верь в это даже на минуту. Потому что тогда нацисты победят. Они завоюют твой разум. И ты сдашься. Ты должна сопротивляться каждой мыслью. Мы никогда, ни на секунду, не должны верить, что битва проиграна. – Он смотрел на меня своими невероятно голубыми глазами. – Они никогда не выиграют. Я гарантирую. Нацистская Германия падет. Сгорит в огне. И такие люди, как мы с тобой, этому способствуют.

Глава двадцать первая

С самого утра, когда Кэтрин села за письменный стол готовить черновик меморандума, который собиралась представить судье Петерсону, раздался звонок.

– Кэт, ты велела мне переводить все твои звонки на себя, но на второй линии Уолтер Дженкинс.

Кэтрин потерла лоб:

– Уолтер Дженкинс? Он сказал, почему звонит?

– Нет.

– Хорошо, я отвечу. Соединяй. – Она взяла телефонную трубку. – Доброе утро, Уолтер. Чем обязана такой чести?

– Говорят, тебе нужен адвокат. – Кэтрин услышала, как собеседник засмеялся.

– Может быть. Откуда ты узнал?

– Черт, Кэтрин, об этом знают все в суде! Петерсон намерен показать тебе, кто здесь главный.

– Ерунда, тебе Лиам сказал.

– Быть может.

– Значит, ты позвонил, чтобы позлорадствовать…

– Нет, черт побери, я звоню, чтобы предложить представлять тебя в суде. Хочу быть твоим адвокатом.

– Спасибо, но я не могу себе позволить нанять выдающегося Уолтера Дженкинса или любого другого высокооплачиваемого адвоката.

– Брось, контора платит. Я всегда терпеть не мог Петерсона, а кроме того, я твой должник. Джек Соммерс. Ты спасла нас в деле на восемьдесят миллионов долларов.

– Спасибо, конечно, Уолтер, но…

– Никаких «но». По рукам? Загляни сегодня после обеда, и мы поработаем над твоим делом.

Кэтрин улыбнулась и кивнула, хотя Дженкинс этого видеть не мог.

– Хорошо, загляну. И спасибо, Уолтер. Мне действительно нужен адвокат. Очень любезно с твоей стороны предложить свои услуги. С кем ты хочешь, чтобы я встретилась?

– Как с кем? Со мной, с кем же еще? Я намерен лично заняться твоим делом. Встретимся в два часа.

Кэтрин положила телефонную трубку, размышляя над тем, что жизнь – штука непредсказуемая. Уолтер Дженкинс, ее начальник и явный враг номер один по состоянию на 2005 год – он уволил ее в то время, когда она защищала Бена Соломона. Уолтер Дженкинс, который без приглашения явился к Кэтрин в контору в 2012 году и умолял, чтобы она представляла его фирму, когда Виктор Келсен предъявил иск на восемьдесят миллионов долларов. А теперь они поменялись ролями. Ей нужен был Уолтер, и, похоже, он искренне готов вернуть долг.

Кэтрин позвонила Лиаму:

– Это ты метал бисер перед Уолтером?

– Я не хочу, чтобы ты села в тюрьму. Мне было бы очень одиноко. Ты завтра с ним встречаешься?

– Да, в два часа. Ты ведь не сказал ему, что я беременна, правда?

Молчание.

– Лиам!

Молчание.

– Черт, Лиам! Я не хочу, чтобы Уолтер Дженкинс знал обо всех моих делах.

– Я не хочу, чтобы ты села в тюрьму. А кроме того, все твои дела совершенно очевидны для любого, кто на тебя посмотрит.

– Что он ответил, когда ты рассказал ему о Петерсоне?

– По-моему, он уже обо всем знал. Слухами земля полнится. Мне кажется, в четверг утром от адвокатов в зале суда будет не протолкнуться. Придут посмотреть на спектакль.

– Боже, Лиам, это не очень хорошие новости. Если в зале суда будет полно народу, Петерсон может встать в позу. Он не станет отступать в присутствии адвокатов, которые занимаются юридической практикой.

– Ничего не попишешь, Кэт. Это открытое судебное заседание. Позвони, когда встретишься с Уолтером.