Исчезновение Ивана Бунина - [23]

Ему снилось, что он – молодой парень, рядовой борец за дело коммунизма – заточен в царский каземат, где его пытают. Народный комиссар, лично знакомый с мировыми лидерами, вершащими судьбы народов, проснулся в слезах. Что предвещал этот страшный сон? Какую беду? Айви пришлось утешать и успокаивать мужа, как маленького ребенка.

После самоубийства Владимира Маяковского, случившегося без малого три года назад, в правительстве мало интересовались литераторами. В глазах иностранных наблюдателей неожиданная смерть глашатая пролетарской революции символизировала полное развенчание советского строя и служила свидетельством того, что революция предала свои идеалы.

Сталин постарался использовать смерть Маяковского в своих интересах – организовал поэту пышные государственные похороны, настойчиво повторяя, что обстоятельства его гибели не имеют никакого отношения к его общественно-политической позиции. Создатель Красной армии Лев Троцкий, к тому времени уже сосланный в Турцию, был в очередной раз вынужден признать дьявольскую ловкость диктатора.

Сидя под дверями сталинского кабинета, Литвинов предпринимал отчаянные попытки успокоиться. Он выпрямился, оторвавшись от спинки обитого красным бархатом дивана, уперся ступнями в холодный паркет и в надежде, что это поможет ему вернуть самообладание, принялся делать глубокие вдохи и выдохи.

Как и его коллеги, Литвинов имел все основания опасаться аудиенции у вождя. Сталин не доверял наркому иностранных дел, как, впрочем, не доверял никому из подчиненных, за исключением, может быть, Поскребышева.

Внезапная боль в желудке напомнила наркому о проблемах со здоровьем. Ему совсем не хотелось есть, хотя он сегодня не завтракал, а время обеда давно прошло. Нарком взглянул на часы – они показывали начало третьего. Надо будет после этой встречи проконсультироваться с хорошим гастроэнтерологом.

А что, если уйти в отставку, вдруг мелькнула у него мысль. Уехать послом в Португалию, Испанию, Италию и спокойно провести остаток дней в одной из теплых стран. Или, например, занять должность почетного профессора в Военной академии на кафедре международных отношений.

Нет, для этого он слишком молод. Что о нем подумают? И как Сталин отнесется к его просьбе об отставке? Скажет, что переговоры с США еще не завершены, не говоря уже о международном разоружении, и он по-прежнему нуждается в Литвинове и его знаниях и опыте. Кроме того, переговоры о заключении с Францией пакта о взаимопомощи находятся в самой начальной стадии.

Литвинов выбросил из головы эту нелепую идею. Он занимал пост наркома немногим больше двух лет и верил, что его ждет долгая успешная карьера. Но дело Бунина могло осложнить ситуацию, нанеся серьезный урон репутации СССР за рубежом. И на кого возложат ответственность за это? На него, на Максима Литвинова!

Он снова вернулся мыслями к Коллонтай. Что, если эта змея, как в правительстве ее называли многие, ведет двойную игру? Если вчитаться в ее отчеты, возникает ощущение, что она относится к истории с Буниным по-дилетантски. Когда они встречались в последний раз, она сообщила ему о своих особых отношениях со шведским премьер-министром в чрезвычайно легкомысленном тоне.

Но довольно! Профессионал его уровня не имеет права раскисать. Так недолго превратиться в параноика. Литвинов заставил себя сосредоточиться на проблеме, из-за которой его вызвали в Кремль, отбросив все посторонние соображения.

Первая Нобелевская премия по литературе была вручена в 1901 году Сюлли-Прюдому, и с тех пор ею награждали французов, англичан, итальянцев, шведов и представителей многих других народов. При этом до сегодняшнего дня в числе лауреатов не было ни одного русского. «Ни одного русского! – с горечью сам себе напомнил Литвинов. – Зато Франция и Германия получили по пять каждая!»

Нарком выучил список нобелиатов наизусть. Стоит ли перечислять Сталину их имена? Вождь вполне может разозлиться. Пожалуй, он сделает так: просто зачитает фамилии. Холодно, без эмоций. Вот, например, французы. Тот же Прюдом, а также Фредерик Мистраль, Ромен Роллан, Анатоль Франс и Анри Бергсон.

От волнения у него выпали из памяти некоторые из немцев. Он достал из кармана пиджака листок бумаги, на котором, торопясь на встречу, напечатал на машинке короткий список: Теодор Моммзен, Рудольф Эйкен, Пауль фон Хейзе, Герхарт Гауптман и Томас Манн.

Даже такие малые и, с его точки зрения, незначительные страны, как Дания, Бельгия и Ирландия, имели своих лауреатов. Не говоря уже о жалкой букашке Норвегии – едва два миллиона жителей! – отхватившей сразу три Нобелевские премии по литературе.

Советская Россия на этом фоне выглядела удручающе. Что скажет Сталин о столь очевидном творческом бессилии руководимого им великого революционного народа? Как объяснить ему, почему сложилась подобная ситуация, которую он наверняка сочтет позорной? Как найти верные слова?

В других областях, таких как медицина, химия, физика и борьба за мир, за заслуги в которых тоже присуждалась Нобелевская премия, с начала века награду получили больше сотни человек, в том числе двое русских – Иван Павлов и Илья Мечников; Павлов – за исследования в области высшей нервной деятельности, Мечников – за открытие фагоцитоза.