Исчезновение - [33]

Тен Эйк улыбнулся ангелоподобной доверительной улыбкой.

— Вы не верите, что он способен с помощью магии отправить вас в прошлое? Но я обещал показать вам это, не так ли? Чтобы вы увидели все собственными глазами.

— Несомненно, я бы хотел это увидеть, — с готовностью подтвердил Баррик. Он вел к этому, и теперь протянул руку за своей шляпой, пока Тен Эйк не передумал.

— Тогда идемте. Моя гостиница тут недалеко. — Тен Эйк аккуратно положил свои очки в кожаный футляр и поднялся. Баррик пошел за ним, с трудом сдержавшись, чтоб не вскрикнуть от боли в ревматических ногах.

Тен Эйк жил на деловой улице прямо напротив парка, в маленькой третьеразрядной гостинице, которая отражала характерное для его голландской натуры чувство бережливости. Клерк за конторкой почти не обратил внимания ни на Баррика, ни на Тена Эйка, вручая последнему ключ.

Лифта не имелось. Баррик с Теном Эйком поднялись по лестнице на второй этаж. Номер Тена Эйка был в конце узкого темного коридора. Он жестом пригласил Баррика войти и тщательно запер дверь.

— Я рискую, живя здесь, — сказал он Баррику, — но в других местах слишком дорого. — Он пожал пухлыми плечами и подвел Баррика к стулу рядом с видавшим виды письменным столом. Потом вытащил из-под кровати раздутый чемодан и стал быстро копаться в его содержимом. Наконец, он выпрямился, держа в руке маленькую деревянную коробочку дюйма три шириной. Несколько мгновений молча постоял, хмуро взирая на коробочку в глубокой задумчивости.

— Кристалл принадлежит моей семье много поколений, — вымолвил он, в конце концов. — Всегда передавался по наследству от отца к сыну… до сих пор. У меня нет детей, и Вильгельм единственный оставшийся член семьи. — Снова немного помолчав, он продолжил задумчивым тоном. — Сколько лет кристаллу, я не знаю. Он был привезен из Индии одним из моих предков, морским капитаном, в то время, когда голландский флот прокладывал торговые пути по всему миру. И уже тогда кристалл был очень старым.

Под пристальным взглядом Баррика Тен Эйк открыл шкатулку и с обитого бархатом дна достал сверкающий восьмиугольный кристалл, который положил перед Барриком на письменный стол.

Баррик воззрился на кристалл с внезапным благоговением. Он сиял радужным великолепием словно некий огромный драгоценный камень. Его свет, похоже, не отражался, но был как бы частью себя самого, как будто наполненный изнутри призменным сиянием. Вглядевшись в него, Баррик внезапно обнаружил, что внутренний свет льется не ровно, как свет от электрической лампочки. Он ритмично то тускнел, то делался ярче с быстротой пульсации взволнованного сердца. И с каждым биением великое множество его удивительных цветов вспыхивало и менялось в нескончаемой игре ярких оттенков. Пульсирующее пламя с его бесконечной хроматической трансформацией гипнотически удерживало взгляд.

Все вокруг, казалось, померкло и куда-то отдалилось, пока Баррик, затаив дыхание, заворожено вглядывался в таинственные глубины кристалла. Он услышал, что Тен Эйк снова что-то сказал, но его голос доносился как будто издалека.

— Когда смотришь на кристалл, то попадаешь под действие его чар и вновь проживаешь свою жизнь. Сон ли это, вызванный какой-то непонятной силой кристалла, или же ты действительно попадаешь в свою прошлую жизнь, сие мне неведомо. Но оно, прошлое, кажется реальным — таким же реальным, как и настоящее.

Баррик не шевелился, застыл, словно прирос к стулу. Комната исчезла. Был только свет в восьмиугольнике, пульсирующий, все время меняющийся, ошеломляющий в своем чистейшем калейдоскопическом великолепии. Сквозь последнюю тонкую щель в закрывающейся двери его сознания он слышал голос — призрачный звук, который мог доноситься из какого-нибудь дальнего конца вселенной.

— Но смотреть на кристалл опасно. Он пьет твою силу. Словно использует энергию тела и разума, чтобы вызывать грезы. Надо быть осторожным, чтобы не…

Дверь закрылась. Голос умолк. Баррик колыхался на теплых волнах пульсирующего моря радужных красок. Он ощущал какую-то невесомость, бесконечный покой. Время остановилось. Сама жизнь как будто замерла.

Затем пульсирующий мир цвета побледнел и померк. Пришла серость. Сквозь серость, где-то далеко, но приближаясь, послышались звуки. Нечеткие и неразличимые вначале, но через мгновение Баррик смог разобрать грохот винтовок и рев артиллерии.

Звуки казались мучительно знакомыми. Он силился найти их место в своей памяти. Внезапно воспоминание пришло к нему.

Серость резко развеялась. Он сидит на корточках, один из длинной шеренги мужчин в испачканной в бою солдатской форме за редкими кустиками на склоне длинного холма. Штыковая винтовка у него в руках горячая от постоянных выстрелов. Плечо горит в том месте, где его задела пуля.

Они ждут, он знает, просто дают время врагу, окопавшемуся на холме, подумать, и ждут… Потом приходит долгожданный сигнал. Внезапно до них доносится стук лошадиных копыт, и слева от него показывается кавалерийский отряд с развевающимся над головами знаменем.

Даже на расстоянии он узнает «Звезды и Полосы». Он забывает про свою нестерпимую жажду и про боль в уставших мышцах. Его охватывает бурная, трепетная радость. Он крепче сжимает винтовку и с нетерпением устремляет взгляд на вершину холма.