Исчезновение - [41]
Владик не преминул сообщить, что в компании опять идут сокращения и он на волоске держится. Ждал ответных слов – дескать, не волнуйся, все уладим, Яков Петрович пообещал, а про себя подумал: не хотелось бы куратора просить, Вячеслав Сергеевич – не Атеистович, нет меж ними таких доверительных отношений.
Жена ночевала в его спальне, после короткого, как по обязаловке, соития лежала молча, горел ночник, он многозначительно спросил, знает ли она и пальцем в потолок, давая понять – комната прослушивается, отвечай не вслух, жестом, та сообразила, кивнула – знает; следовательно, Альбина просветила. Кира не из трепливых, да и понимает, чем может пахнуть огласка. И сын наверняка в курсе, как утаишь от своих…
Остаться наедине с дочерью удалось только после воскресного обеда, когда остальные легли отдохнуть. Они прогуливались по расчищенным от снега дорожкам, пробивавшийся сквозь сосны солнечный свет пятнал дорожки причудливыми тенями, говорили о том, что будет, как выборы повлияют на жизнь страны и их собственную, Альбина оценивала происходящее скептически, легкие уступки ненадолго, все вернется на круги своя; Яков Петрович не спорил.
– Зомбоящик все-таки меняется, меньше гнева в адрес пиндосов, больше о наших делах скорбных, – заметила дочь. – И о скрепах духовных потише разглагольствуют, не с пеной у рта. На патриотизме масла не спахтаешь, не накормишь народ, зарплаты и пенсии не прибавишь, цены не укротишь… Кто-то однажды высказался: “Когда в России начинают говорить о патриотизме, значит, где-то что-то украли”… Вирши тебя прочту, слушай: “В судах черна неправдой черной и игом рабства клеймена, безбожной лести, лжи тлетворной и лени мертвой и позорной и всякой мерзости полна”…Догадываешься, о ком? О нас, грешных, о Рассеюшке, написано в разгар Крымской кампании тыща восемьсот пятьдесят какого-то, не помню, и знаешь, кто автор? Хомяков, поэт, философ, а главное, ярый славянофил. Тем не менее, никаких иллюзий в отношении родины не имел. Вот так-то…
Яков Петрович понятия не имел ни о каком Хомякове, но стихи прослушал с вниманием и подумал: нынче взяли бы славянофила этого за жабры и срок впаяли за антироссийскую пропаганду. Хотя Преемник на встречах с народом вроде обмолвился – осужденных по этой статье амнистируют и саму статью пересмотрят.
Висело в морозном воздухе и не обсуждалось, чем обернется для временного Хозяина этого дивного места приход во власть Преемника, чье избрание, возможно, в первом туре, не подвергается сомнению. Никто точно знать не может, снова обсуждать оба варианта на фоне благолепия природы означало воду в ступе толочь, портить себе настроение: “еще так не было, чтоб никак не было”, употребила Альбина свою любимую гашековскую фразу.
– Ты разговаривал с Преемником, так ведь? Как он тебе?
– Умный, грамотный, проницательный, раскусил меня… Я тебе по телефону побоялся рассказать. Начал имена какие-то называть, я вроде должен их знать по Питеру, а я ни в зуб ногой; потом фразочку по-немецки загнул, я опять не реагирую, ну, он все понял… Куратор заверил – этот момент они с Преемником урегулировали… Не дадут они ему ничего хорошего сделать, даже если захочет, а он вроде стремится…
Два замечательных cемейных дня пролетели, за ними – опять пустота, тоска.
Пришла мысль сходить в театр – изредка посещал премьеры, вот и сейчас захотелось развеяться, дал задание пресс-службе, та на выбор три спектакля, увидел название одного – и ахнул: ну, конечно, только этот, с интригующим и понятным только ему одному названием – “Двойники”. В интернете узнал: восемь лет назад привозил пьесу в Москву немецкий театр из Штутгарта, вышла сенсация, и вот немцы снова здесь.
Играли на немецком с русскими субтитрами, Яков Петрович не все понимал ( отдавал себе отчет, что не является изощренным театралом), однако действие с музыкой Шумана захватило; главное он уяснил: спектакль по мотивам, как сказано в программке, произведений Гофмана, того самого, чей рассказ про крошку Цахес отображали много лет назад в знаменитых телевизионных “Куклах”, приводя в ярость Самого. Мираж, мрачная фантастика, мистика, в общем, бегство от реальности – а каким еще может быть двойничество, мы тоже играем спектакль, изображая тех, кем не являемся, таким образом убегаем от действительности в выдуманный мир, думал Яков Петрович, сидя в директорской ложе в окружении трех охранников, специально расположившихся рядом и почти закрывших вождя от назойливых зрительских взоров.
Покидал театр через служебный вход, охрана перекрыла подступы, однако в толпе отсеченных металлическими ограждениями при его появлении началось мельтешение, и Яков Петрович услышал громко-надрывное: ”ВВ, тебя надо судить за все! Ты угробил страну!” Вплелось истеричное: “Убийца!” Кто-то зааплодировал, и вновь крик, почти вопль: ”Спецреймсом – в Гаагу, в наручниках!” В толпу бросились какие-то люди, кого-то выволокли, Яков Петрович не увидел остального, садясь в подогнанный к самому подъезду лимузин.
Весь недолгий обратный путь в Резиденцию было не по себе. В который раз уговаривал себя: какое отношение имеет он к тому, в чей адрес раздавалась хула, разве он оттяпал Крым и упорно, не признавая, но делая, засылал войска на юго-восток соседней республики… – никакого отношения не имеет, поэтому наплевать и забыть, он всего лишь тень Властелина, кукла на ниточках у невидимого кукловода, игравшая в случае необходимости свою роль и не более. Но вот ударило по ушным перепонкам, отозвалось нехорошим, гадким, и пришло в ум, выткался образ: словно паук, соткал Властелин чудовищную паутину, шелковые нити огромной прочности, ловчие сети, опутавшие страну, где каждая ячейка, нить, струна волокна играла свою, отведенную ей роль и служила укреплению всей сети, а в центре всего находился паук, всевидящий и всеслышащий, гарант стабильности и неизменности заведенного им порядка, но если каким-то непостижимым образом паук исчезнет, то с его исчезновением моментально улетучиватся холодящий душу многих страх, поднимают головы дотоле притаившиеся и начинают с остервенением рвать и кромсать созданную за многие годы сеть… Таков удел всех, кто мнит – власть их безгранична, думал специальный пассажир черного бронированного лимузина, чьи запоздалые прозрения расшатывали в нем крохи прежней веры и будоражили вопросом: где же я был раньше…
Книга рассказывает о жизни и творчестве генерального авиаконструктора, Героя Социалистического Труда Владимира Михайловича Мясищева. Созданные Мясищевым машины отличались смелостью замысла, оригинальностью, высокой надежностью, им не было равных в мире.Книга рассчитана на широкого читателя.
Эта книга представляет собой уникальный опыт исследования малоизвестных и попросту неизвестных сторон войны в Афганистане, начиная с апрельского переворота 1978 года и заканчивая выводом советских войск в феврале 1989 года.Опираясь на богатый фактический материал-свидетельства советских дипломатов, военных, работников спецслужб, высокопоставленных партийных функционеров, а также первых лиц из числа афганских политических и военных деятелей, авторы предпринимают попытку расшифровать многие таинственные и драматические моменты войны и того, что ей предшествовало.
Перед вами, уважаемые читатели, заключительная часть трилогии, посвященной путинской России. Предыдущие романы – “Террариум” и “Исчезновение” – увидели свет в США соответственно в 2012 и 2015 гг. (“Исчезновение” одновременно было издано в Украине). Первая книга трилогии переведена на английский и продается на Amazon (David Guy, The Terrarium). Тексты обоих романов можно прочесть в Сети (za—za.net). Реалистическое повествование в этих произведениях причудливо переплетается с антиутопией – с присущими ей предсказаниями и предугадываниями, фантасмагорией, гротеском, сатирой… Многое в тексте зашифровано, однако легко узнаваемо. “Катарсис” по сюжету и манере письма стоит особняком – здесь я в какой-то мере использовал элементы жанра фэнтэзи.
Новый роман известного русско-американского писателя Давида Гая “Террариум” вызвал большой интерес русскоязычных читателей США. Он стал литературной сенсацией. Роман переведен на английский и продается на Amazon (David Guy, The Terrarium). В скором времени он появится на Amazon и на языке оригинала. “Террариум” посвящен России. Сегодняшней и завтрашней. Реалистическое повествование причудливо переплетается с антиутопией – с присущими ей предсказаниями и предугадываниями, фантасмагорией, гротеском, сатирой… Многое в тексте зашифровано, однако легко узнаваемо. Так, Россия названа Преклонией, Америка – Заокеанией, Германия – Гансонией, Франция – Галлией, Китай – Поднебесной, Афганистан – Пуштунистаном… И имена героев слегка изменены, но читателям не составит труда определить, кто есть кто.
Эван Хансен обычный школьник. Он боится людей и страдает социальным тревожным расстройством. Чтобы справиться с болезнью, он сам себе пишет письма. Однажды одно из таких писем попадает в руки Конора, популярного парня из соседнего класса. Вскоре после этого Конор умирает, а его родители обнаруживают клочок бумаги с обращением «Дорогой Эван Хансен». С этого момента жизнь Эвана кардинальным образом меняется: из невидимки он превращается в лучшего друга покойного и объект горячих обсуждений. Вот только есть одна проблема: они никогда не дружили.
В настоящее время английский писатель Роальд Даль является хорошо известным для русскоязычных читателей. Его много переводят и издают. Но ещё относительно недавно было иначе… В первой половине 90-х, во время одного из моих визитов в Германию, мой тамошний друг и коллега рассказал мне про своего любимого в детстве писателя — Роальда Даля, и был немало удивлён, что я даже имени его не знаю. На следующий день он принёс мне книгу на английском и все мои вечера с этого момента заполнились новым писателем.
Быт и нравы Среднего Урала в эпоху развитого социализма. Занимательные и поучительные истории из жизни послевоенного поколения. Семья и школа. Человек и закон. Тюрьма и воля. Спорт и характер. Становление героя. Содержит нецензурную брань единичными вкраплениями, за что и получила возрастное ограничение, но из песни слов не выкинешь. Содержит нецензурную брань.
Донбасский шахтерский город, жители которого потомственно занимаются угледобычей, оказывается на линии противоборства двух враждующих сторон. Несколько совершенно разных людей: два брата-шахтера, чиновник Министерства энергетики и угольной промышленности, пробившийся в верхи из горных инженеров, «идейный» боец украинского добровольческого батальона, полковник ВСУ и бывший российский офицер — вольно или невольно становятся защитниками и разрушителями города. Книга содержит нецензурную брань.
Поппи получает в наследство от бабушки цветочный магазинчик в маленьком портовом городе. И это звучит прекрасно, вот только она ненавидит цветы, романтику и сантименты. К тому же все считают ее безответственной, никто не верит в то, что она справится с таким подарком. Поппи сгоряча хочет продать магазин, но, когда приезжает в город уладить дела, ее решимость тает. Магазинчик окутан тайнами, местные жители поговаривают, что букеты, которые они там покупают, творят чудеса и исполняют желания. Поппи сначала не верит в такую ерунду, но потом в ее жизни начинают происходить необъяснимые и совершенно удивительные вещи.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.