Исчезающие в темноте - [3]

— Вы сумасшедший!

— Не больше, чем вы. — Марк развел руками, словно говоря, что знает все ее самые потаенные секреты. — Я предлагаю вам сделку: вы помогаете мне, а я щедро за это плачу.

— Чем это, интересно, я могу вам помочь?

— А вот это я скажу вам, только если вы согласитесь. — Марк кивнул на визитку, которую она так и сжимала в руке. Рита тоже перевела на нее взгляд.

— Тогда боюсь, я этого так и не узнаю, — бросила она и, резко развернувшись, зашагала в сторону выхода из больничного двора. Если он не может ее догнать, тем лучше для нее. Только сумасшедших ей не хватало, как будто без того мало проблем.

***

Рита уже успела добежать до остановки общественного транспорта и вскочить в первый попавшийся троллейбус, когда Марк только доковылял до ворот. Переломанные восемь лет назад ноги с самого утра немилосердно выкручивало, что несомненно означало приближающийся дождь. Его кости предсказывали изменения погоды точнее, чем гадальные карты Ксении.

Припаркованная неподалеку от входа в больничный двор ярко-красная небольшая машина тут же сдвинулась с места, подъехала к нему и остановилась. Марк открыл дверь и сел на переднее пассажирское сиденье, пытаясь устроить левую ногу, которой когда-то досталось особенно сильно, как можно удобнее. Темноволосая девушка в солнечных очках, сидевшая за рулем, со смесью жалости и тревоги следила за его бесполезными попытками. Они оба знали, что пока не пойдет дождь, удобного положения он не найдет.

— Ну что? — спросила она, когда Марк наконец перестал ерзать и закрыл за собой дверь.

— Отказалась.

— Я же говорила, что нужно не так действовать! — девушка раздраженно стукнула кулачком по рулю, попав в самое удачное место: машина тут же издала звуковой сигнал.

Шедшая по тротуару старушка подпрыгнула от неожиданности и зло уставилась на автомобиль, пытаясь разглядеть через тонированные стекла водителя.

— Вали отсюда, карга старая! — прошипела девушка. Благо в машине работал кондиционер, окна были закрыты, а потому старушка ничего не услышала. Брюнетка снова повернулась к Марку. — Я бы могла ее заставить.

— Не стоит, — Марк покачал головой. — Она придет сама.

— Откуда ты знаешь?

— Потому что я знаю людей, Лер, — улыбнулся он. — И знаю Маргариту. Она придет.

Лера насупилась, включила передачу и медленно тронулась с места. Она не любила, когда ее очередной раз попрекали незнанием человеческой психологии. Откуда ей было это знать, если она почти не жила среди людей?

— Как все люди, она любопытна, — продолжал Марк, не заметив реакции спутницы. — Я подогрел ее любопытство. Она жаждет помогать людям. Я дал понять, что мне нужна ее помощь. Она придет.

— Откуда ты знаешь, что она хочет помогать? — Лера бросила на него непонимающий взгляд.

Марк улыбнулся, глядя исключительно на дорогу впереди.

— Я поговорил с ее родителями.

— Они мертвы?

— Уже больше двадцати лет.

***

— Не переживай, дорогая, — голос бабули по телефону звучал преувеличенно бодро, что как нельзя лучше выдавало ее расстройство очередным отказом, — ты обязательно найдешь что-нибудь подходящее.

— Угу, — Рита обреченно кивнула, подхватила за «ушко» чашку со свежеприготовленным чаем и медленно, чтобы не расплескать содержимое на старый паркет, направилась в гостиную. Бабуля всегда ругала ее за привычку наливать кипяток по самые края, а потому она позволяла себе это, только когда находилась дома одна.

— В крайнем случае, я возьму с сентября еще парочку учеников, — добавила Вера Никифоровна.

— Нет! — Рита даже остановилась, так и не дойдя до гостиной. — Об этом не может быть и речи. Тебе давно пора отдыхать и наслаждаться жизнью. Что я за человек такой, если и в тридцать лет буду сидеть у тебя на шее?

— Ну, не преувеличивай, — рассмеялась бабуля в трубку, — тебе еще даже до двадцати девяти больше двух месяцев. Уж до тридцати-то ты точно найдешь работу своей мечты.

Рита вздохнула, разглядывая свое отражение в огромном зеркале в старой деревянной оправе. Хоть ты замуж выходи, чтобы решить вопрос с деньгами да отправить наконец бабушку на Рождество в ее обожаемую Вену. Старушка не была там почти восемь лет. Так и помрет, не увидев больше любимый город. Одна беда: замуж ее тоже никто не зовет.

Поговорив с Верой Никифоровной еще несколько минут, Рита выключила телефон и наконец уселась на диван, чтобы выпить чай и посмотреть какой-нибудь сериал, но так и не включила телевизор, глядя в его темный экран. В их квартире все еще не было модной плазмы, на тумбочке по-прежнему красовался старенький лупоглазый ящик, ловивший не больше десяти каналов, но она любила этот телевизор, как и всю квартиру в целом, обставленную старой, но еще добротной мебелью.

В бабушкину квартиру Рита переехала сразу после гибели родителей в автоаварии, когда ей едва исполнилось семь лет. Бабушка быстро оформила опекунство, и из больницы Рита вернулась уже сюда. Здесь они и прожили вдвоем больше двадцати лет. Рита знала каждую царапинку на мебели, каждую скрипящую досочку на полу, любила по выходным натирать паркет и раскладывать по столам накрахмаленные салфетки.

Бабушка — преподаватель немецкого языка — вышла на пенсию, когда Рита закончила школу, на сэкономленные деньги купила небольшую дачу в сотне километров от Санкт-Петербурга, но продолжала иногда заниматься репетиторством, ездила несколько раз в год в путешествия, и в общем им было хорошо вдвоем.