Исчезающая ведьма - [15]

Это было предупреждение, смертельное предупреждение. Я уже видела подобные знаки прежде, чтобы просто так сбрасывать их со счетов. Но, кем бы ни были враги Роберта, им меня не запугать. Угрозы, как и страдания, лишь закаляют. Если кто-то подбрасывает в постель змею, нужно изловить гадину и направить её жало в руку злоумышленника.

Ноябрь

Вот ноябрь занёс свой цеп — кораблю дороги нет.

Глава 6

На день святой Катерины мужчины и женщины перепрыгивают через свечу высотой в два фута, чтобы привлечь удачу. Но если свеча потухнет во время прыжка, или заденешь огонь, это плохая примета.

Линкольн

В том, чтобы быть мёртвым, есть свои недостатки. Во-первых, недостаёт губ, чтобы насладиться жареным поросёнком в меду, или бёдер для любовных удовольствий в постели, или горла, куда можно залить бутыль сладкого вина. Мне очень недостаёт всех этих радостей. Доставляйте себе как можно больше удовольствия, пока можете, дорогие мои. Но есть и возмещение нехватки материальности: любимое занятие мёртвых — наблюдать, как мучаются и страдают живые. Мало что может быть забавнее этого.

Разве вы никогда не чувствовали лёгкой дрожи, предвкушения удовольствия, глядя, как человек беспечно шагает в сторону ямы, не зная о ней? Пока вы ещё живы, вы способны чувствовать стыд или вину за то, что не предупредили его об опасности. Но когда уйдёте из жизни, вы отбросите чувство вины вместе с телом, и больше никогда не испытаете боли или раскаяния из-за чужих страданий.

Этой ночью мастеру Роберту Бэссингему придётся страдать — во всяком случае, таковы намерения его жены, и поверьте, превращать его жизнь в ад она умела лучше любого чёрта из преисподней.

Игла Эдит яростно вонзалась в длинную узкую полосу вышивки, и молчание в зале становилось всё более холодным и тягостным. Беата, сидевшая у другого края стола, тоже занималась шитьём, но более обыденным — починкой белья. Уже в сотый раз за вечер Эдит бросила сердитый взгляд на тяжёлую дверь, словно та оставалась закрытой нарочно, чтобы её позлить. Беата понимала, что хозяйка уже довела себя до ярости — серебряные ножницы лязгали, обрезая нити, как топор палача, отсекающий голову.

Беата тревожно глянула на хозяйку.

— Не желаете ли поужинать, госпожа? 

У неё уже урчало в животе, и она понимала, что Эдит наверняка проголодалась.

— Нет, я уже говорила, — резко сказала Эдит. — Если не можешь справиться со своим аппетитом, пойди на кухню и поешь.

Беата опустила взгляд и принялась шить, старательно прижимая локти к животу, чтобы унять урчание, эхом разносящееся по залу. Она пыталась отвести назревающий шторм, предлагала госпоже заняться шитьём в маленькой спальне наверху, где сквозняка куда меньше, чем в зале. Если бы удалось уговорить Эдит пойти наверх и выпить немного вина, сдобренного успокаивающими травами, может, она бы заснула и не узнала, как поздно вернулся муж. Но Эдит твёрдо решила ждать в зале и отказалась трапезничать, пока супруг не явится к ужину.

Беата служила Эдит с тех пор, как её хозяйка вошла в этот дом изящной и застенчивой пятнадцатилетней невестой. Брак устроили родители Роберта, когда ему исполнилось двадцать. Отец Эдит держал овец, и много, а Роберт торговал тканями. Все соглашались с тем, что они прекрасная пара. Беате было тогда не больше четырнадцати.

Она с завистью глядела на Эдит — супруг и дом, а в своё время, Бог даст — и дети. Для себя Беата о таком будущем и не мечтала. Её родителей забрала оспа, пощадив её жизнь, но не кожу. Лицо у неё было изрыто, как пемза, ресницы и брови больше не росли, а огрубевшие от шрамов веки так нависали, что казалось, она всегда дремлет. Никто ни разу не целовал её, и как она считала, никогда и не станет. В детстве она оплакивала своё лицо, но скоро усвоила, что не стоит лить слёзы по тому, чего она лишилась.

В дверь негромко постучали, и Беата облегчённо вздохнула. После всех этих лет она хорошо знала стук хозяина.

— Вот наконец-то и он, госпожа.

Бросив шитьё на стол, она поспешила открыть дверь. Роберт шагнул за порог, сбросил промокший плащ, лицо у него раскраснелось и вымокло под дождём. Он вытер лоб, отряхнул подол длинного, по щиколотки, камзола, на который налип толстый слой грязи.

Эдит с яростью воткнула иглу в вышивку, встала и нетерпеливо махнула Беате.

— Живо неси ужин. Уверена, наш бедный хозяин проголодался, заработавшись так допоздна. В точности, как и я.

Роберта не обманули заботливые и ласковые интонации жены. Глаза у неё сверкали сталью в свете свечей, и даже чужак почувствовал бы её ярость. Но он всё же попытался смягчить её настроение невинным весельем, к тому же искренним, поскольку сам он был необычайно счастлив.

— Разве ты ещё не поужинала, дорогая? Надо было поесть. Не стоило меня дожидаться.

— Хорошая жена всегда должна дождаться возвращения мужа прежде, чем садиться за стол. Мужчине не следует есть одному, так учила меня моя бедная матушка. — Эдит осенила себя крестом, как делала всегда, когда напоминала Роберту о высказываниях своей покойной матери.

Но Роберт в напоминаниях не нуждался. Ворчливая старая карга прожила вместе с ними десять лет, прежде чем ослабила хватку и покинула этот мир. Роберт сдержал раздражение и ласково улыбнулся.