Исцеляющее безумие: между мистерией и психотерапией - [5]

Итак, Дионис. Его миф, в самом пунктирном пересказе, сводится к нескольким сюжетам:

1. Множественное происхождение со всевозможными смешениями "неколебимо твердых» семейных ролей (его вынашивала мать, родил отец и переродила бабка); его мать, к тому же, была человеком, а отец – богом.

2. Над ним тяготело проклятие семейных разборок (ревность Геры, жены отца), и отсюда:

3. Его воспитывали как девочку на женской половине чужого дома;

4. В юности он сошел с ума, и был безумен долгое время; но, несмотря на это (и, естественно, благодаря этому):

5. Он изобрел вино и научил его изготовлению людей.

6. Он собрал вокруг себя армию нимф, сатиров и менад (буйствующих женщин); и это была армия не только в переносном, но и в прямом смысле, поскольку с нею он покорил немало городов и государств, когда

7. Устанавливал культ своего почитания по всей Греции и Малой Азии, при котором

8. Его последователи впадали в священное безумие, с неистовой силой бегали по полям и холмам и разрывали на части встретившихся им крупных животных (вплоть до быков) и нередко – людей.

9. Своих противников он также поражал безумием, губительным для окружающих, но – необратимым.

10. Он женился на Ариадне, сразу же после того, как ее оставил на морском острове Тесей (после всех их критских приключений с Минотавром).

11. Он изобрел театр.

12. Он вывел из подземного царства свою мать (одна из единственных удачных попыток того, что пробовали многие боги и герои) и дал ей место на Олимпе, где

13. После основных своих приключений сел по правую руку своего отца, Зевса (место уступила ему Геста, богиня домашнего очага).

Для психологических процессов я прежде всего обозначил бы Диониса как бога вина и священного безумия, а также разрушителя границ (одним из его имен было "Лисий", от "лизиса", растворения – прежде всего цепей и страданий). Безусловно, посвященная ему (или вызванная им) мистерия должна раскрывать и отыгрывать эти базовые темы. Приобщиться Дионису в таком самом базовом смысле означает выйти с помощью "вина" (возвышающего, веселящего и освобождающего) за "границы" (социальных отношений, здравого смысла, характера и морали) в "безумие" (буйное действо непредсказуемой природы). И вот вам простой пример того, что может произойти, безусловно имеющий терапевтическую ценность.

Буйный барабанщик

С этого и началось все главное – сивуха началась вместо клико! Разночинство началось, дебош и хованщина!..

Молодой парень, работающий высокооплачиваемым программистом, в обычной социальной ситуации выставляющий интеллектуальность и робость, очень сомневался, принять ли приглашение на мистерию, до самого последнего дня. Особенно (на словах) его смущало то, что придется жить на природе, причем в довольно холодное время года (для Израиля; где-нибудь плюс 10 в воздухе), когда часто идут дожди. Несколько раз он сказал мне, что только однажды в своей жизни ночевал под открытым небом. Несколько раз спрашивал, что мы будем делать, если пойдет дождь. Я осторожно объяснял, что многие процессы делать под дождем прекрасно, но вещи будут оставаться сухими в "доме", где и мы сможем переодеться, высохнуть и согреться. В свой самый последний звонок (уже в день начала мистерии) он задал поистине шикарный вопрос: "А что, если пойдет дождь, а потом мы высохнем, а потом опять пойдет дождь?" Я постарался дать ему по голове (по телефону получилось слабо), а сам подумал, что такой страх перед внешней природой, конечно, отражает страх перед природой внутренней, и что, наверное, звать его не следует. Но это я только подумал, а в таких делах я использую логику только страховочно. Короче говоря, мы поехали, и по дороге он жаловался на проблемы своего дедушки и на собственную боязнь простуды – как он описывал, вполне фобически сильную и необъяснимую.

В действах он участвовал хорошо, не халтуря и не выделяясь. Главное началось в ту центральную ночь, когда каждый был свободен делать что хотел. В какой-то момент я услышал крик и поспешил "на помощь" в глубь леса. По крикам я нашел его легко. Он сидел на камне на склоне холма, бил в барабан (который привез с собой, хотя никогда на барабане не играл) и орал – просто так, нечленораздельно. На его лице слишком очевидны были счастье и вдохновение. Обрадованный, я вернулся в "дом". Скоро пошел сильный дождь, и многие вернулись под крышу, но его крики по-прежнему были слышны с той стороны холма. Один из участников, уже на следующий день, рассказал, что был рядом с "барабанщиком" перед этим дождем, но с первыми каплями был отослан, причем тот перестал на секунду бить по барабану и сказал: "Иди, а то промокнешь, простудишься".

В разгар дождя (уже грозы) он появился на центральной площадке, разделся догола и позвал всех присоединиться к процессии. С трещотками и бубнами мы пошли за ним, он вел нас через чащи, орал, издевался над обувью, женщинами, и бил в свой барабан особенно неистово, если кусты преграждали дорогу. Чуть не всю оставшуюся ночь он провел на крыше нашего "дома", под грозой или без, голый, продолжая бой и крики. Всех, кто пытался ему помешать, он трубно, очень громко и явственно, посылал матом. Это было прекрасно.