Исцелённое сердце - [7]

Заруба с бурдюками с водой, весёлый и шумный. За ними и Будимир подоспел с лукошком лесных ягод, которое сразу вручил Зариславе.

Отвечеряли всеми вместе. Насытившись, мужчины ещё долго разговаривали о дороге и местах здешних, а потом разлеглись возле костра. Зарислава, укутавшись в шкуры, опустилась на расстеленную для неё Марибором постель. И испытала тепло, когда он лёг рядом с ней, ясно ощущая его пристальный взгляд на себе. Вглядываясь в тёмный полог крон и слушая уханье пробудившихся от дневного сна сов, доносившееся из глубины леса, треск сучьев в костре, Зарислава успокоилась. Опасаться было нужно разве только лесных зверей, но в окружении пятерых воинов ей и это было не страшно, особенно когда рядом Марибор.

Заруба и Стемир тихо переговаривались, но вскоре и они смолкли. Стемир укрывшись одеялами сшитые из овчины отвернулся. Заруба оставшийся в дозорных окутанный дымом и тишиной сидел у костра, вдумчиво вглядываясь в языки пламени. Зарислава всё думала о разговоре с княжичем и о том, что случилось между ними, с ней, когда касалась его, и тут же покрывал холодный пот, а щёки, напротив, полыхали. Даже и не ожидала, что способна на такое… Но больше всего её беспокоило то, что может произойти после. Пусть Марибор и заверил не переживать, но это было невозможным.

Добраться бы поскорее до места, а там, быть может, уляжется всё. Выяснит, что за дар проснулся в ней и что с ним делать.

От костра веяло мягким теплом, пламя согревало, а оранжевые всполохи навевали дремоту. Ночь окутала, и в тишине стали слышны тяжёлые мужские дыхания — кмети спали, тогда она ощутила прикосновение Марибора, рука его беспрепятственно легла на живот. Обхватив Зариславу крепче, Марибор притянул её к себе ближе, зарываясь в её волосы, целовал в шею, потом за ухом. Дрожь побежали по коже, поднимая волоски на затылке, а в животе расцвело томительное предчувствие. Прижавшись плотнее к его сильному и горячему телу, Зарислава утонула в неге. Стало так хорошо в его объятиях, что и не заметила, как погрузилась в глубокий сон.

Глава 3. Бессонная ночь

Вглядываясь в тяжёлый еловый полог, сквозь который сочился в небо прозрачно-сизый дым от костра, Марибор пытался дышать ровно, отчаянно отгоняя будоражащие мысли, но травница была слишком близко. Одурманенный запахом Зариславы, княжич всё никак не мог уснуть, хоть и пытался уговорить себя остыть. Тогда он отстранился, чтобы не чувствовать тепло, исходящее от неё, не слышать её запаха, который сводил с ума. Пусть травница всё ещё колеблется с ответом, но она с ним, рядом, она больше ничья, только его. С самого первого дня встречи он это знал, хоть и не верил колдунье. Марибор сразу почуял Зариславу, как волк, слышащий запах своей самки. Он просто понял, что она предназначена ему.

Но и другое пророчество Чародуши всё же сбылось — навь-река, что течёт в его крови, едва не погубила травницу. Ко всему, как ни скорбно это признавать, ценой его мести стали смерти лучших воинов Волдара и Доловска.

Марибор надрывно вздохнул, думать о том было тяжело. Кажется, он только сейчас начал осознавать в полной мере, что натворил. Будто две луны назад и не он был вовсе, а кто-то другой, кто повелевал им. Марибор был очернён злобой, ненавистью к брату, племяннику, к людям. Будто наваждение какое-то затмевало его ум.

Княжич закрыл глаза, помыслил о минувших событиях, начиная с того времени, как он сговорился со степняками, как взял под своё покровительство Вагнару, условившись уничтожить Данияра, и заканчивая тем, как едва не погибла Зарислава, и сам он чудом выкарабкался с того света. Всё внутри померкло от осознания того, чем бы могло всё закончиться. Конечно, не было ничего радостного в том, что племянник, пусть и не поквитался, но выставил его вон за порог, заставив бежать сломя голову. Вроде и должен не слышать земли под собой от радости, что вознаградила богиня-пряха доброй долей, и гнев рода не обрушился на него, острой секирой в руках Данияра да на шею. Однако червь смятения точил душу из-за того, что сын Горислава погнал его с родной земли. Даже и признавал свою вину, а верно, для другого воина лучше бы смерть, чем такое унижение. Для Марибора пусть и не стоила ничего его жизнь, но была дорога, какой бы скверной она ни была.

Вдобавок ко всему, чем ближе подбирались к Деннице, тем сильнее назревало беспокойство, которое вялым током закручивалось в воронку, утягивая в вязкую глубину. И Марибор не мог толком разобраться, что именно так волновало. «Беда беду накликает», — вспомнились слова Творимира. Тогда волхв предчувствовал свою кончину, и она пришла. Жестокая, непоколебимая, своенравная Мара забрала его жизнь, оставив Марибору много загадок.

Внезапно боль продрала рёбра на левом боку, будто по его плоти вновь прошлось лезвие Оскабы, сдёргивая кожу. От этой почти осязаемой рези по глазам ударило алое зарево, дёрнулись мышцы на скулах. Марибор зажмурился, слыша в голове сквозь шелест крови озлобленный голос Вагнары, видя как наяву её холодные мерцающие сталью глаза, смотрящие будто в саму бездну, отчуждённые, не знающие жалости.