Исцеление смертью - [16]

Разве Волокита думал, что все так кончится? Начиналось так славно. Перед самым закрытием баров двое белых гусей одиноко стояли в центре квартала и проигрывали на магнитофоне голос какого-то кота, который забавно мурлыкал.

Волокита, Поросенок, Костяшка и Бум-Бум привычно скучали, препираясь из-за того, где и чем можно поживиться в этот поздний час. И вдруг – удача: двое подгулявших Чарли, да который постарше и худой еще и с портфелем. Грех не воспользоваться случаем, и ребятки решили устроить театр.

– Наше вам с кисточкой, господа хорошие, – раскланялся Волокита, изображая шута.

Старый Чарли, мельком взглянув на появившихся из темноты чернокожих парней, продолжил разговор с пижоном помоложе.

– Я говорю привет, братва! – начал заводиться Волокита.

– Здорово, мужики! – присоединились к нему Бум-бум, Костяшка и Поросенок.

– Добрый вечер, – ответил тощий гусь с портфелем. При этом на лице его не было ни удивления, ни испуга, ни даже волнения.

– Монеты есть? – набычился Волокита.

– А банан пососать не хочешь? – спросил гусь помоложе.

– Чего-чего?

– Сказал, чтобы ты шел сосать бананы. Здесь не подают.

– Хо! Да ты никак грубишь! – искренне удивился Волокита. – Хоть знаешь, где ты есть-то?

– Уж не в зоопарке ли среди обезьян?

– А за это ты схлопочешь, Чарли. Будешь кровавыми слюнями харкать!

– Послушайте, молодые люди, – заговорил тот, который постарше и с портфелем. – Мы не хотим неприятностей. Идите своей дорогой, и мы вас не тронем.

От такой наглости со стороны Чарли Поросенок расхохотался, Костяшка ухмыльнулся, обнажив желтые от курева зубы, а Волокита как-то странно хихикнул. Зато Бум-Бум повел себя с достоинством. Он вытащил небольшой пистолет, блеснувший в свете уличного фонаря.

– Я как вижу такого гуся убиваю сразу, – процедил сквозь зубы Бум-Бум.

– Он очень испорченный мальчик, – доверительно сказал Волокита, обращаясь к обоим Чарли. – О-о-очень!

– Таких уничтожал бы в зародыше! – прохрипел Бум-Бум. – И с тобой цацкаться не буду!

– Давай, братва, кончать с ними!

Но белые никак не прореагировали на угрозы, будто здесь не было ни Волокиты, ни Поросенка, ни Костяшки, ни даже Бум-Бума с пистолетом.

– О'кей, договорились, – сказал тот, что помоложе. – Генерал будет первым сегодня вечером. Остальное уточним утром. И пока я еще не в форме, возьму с собой Чиуна.

– Не возражаю, – кивнул тощий. – Теперь, надеюсь, вы понимаете, почему так важно наше участие в этом деле? Все остальные известны, поэтому под подозрением.

– У меня плохие новости, сэр, – вновь заговорил молодой Чарли.

Бум-Бум взглянул на Волокиту и недоуменно пожал плечами, а Костяшка и Поросенок, не сговариваясь, покрутили пальцами у висков, показывая, что у белых гусей крыша поехала. А как это объяснить иначе? В самом центре черного квартала в Вашингтоне четыре здоровенных негра, вооруженных пистолетом, угрожают двум белым замухрышкам, а те вместо того, чтобы кричать, бежать или молить о пощаде, знай себе беседуют, как расстроить одно дело да как организовать другое, будто их жизнь не висит на волоске.

– И что это за новости? – спросил тощий.

– Кто-то интересуется нашими делами, а может быть, кое-что уже знает, – сказал тот, который помоложе. – В Майами на меня напали. Думаю, что нашу линию прослушивают и…

– Есть только один человек, который…

– Верно! – согласился молодой Чарли.

– Боже мой! – воскликнул тощий. – Надеюсь, это не то, о чем я только что подумал.

Пробормотав какое-то ругательство, Бум-Бум направил пистолет в лицо гуся помоложе:

– Ты тут плетешь всякое, чего я не секу. Я вас граблю, ясно?

– И сколько вы бы хотели? – в голосе молодого гуся прозвучала снисходительная жалость. Это не понравилось Бум-Буму.

– А сколько у тебя есть? – спросил он грубо.

– Я дам вам, парни, по сто долларов каждому. Идет?

– Пятьдесят! – твердо сказал старый гусь с портфелем.

– Да пусть будет сто, – настаивал молодой шизик. – Сегодня на пятьдесят не больно-то разгуляешься.

– Сотня здесь, сотня там – вот и набегают суммы. Дайте им по семьдесят пять и ни цента больше.

– О'кей! Пусть будет по семьдесят пять.

Бум-Бум кожей почувствовал, как из его рук уплывают еще не полученные, но уже мысленно потраченные денежки, и распсиховался:

– Могу я помешать вашей чертовски интересной беседе? – ехидно заметил он, энергично размахивая пистолетом. – Это – мое ограбление, и только я один решаю, сколько мне получать!

– Семьдесят пять долларов тебя устроят? – спросил молодой белый.

– Нет!

– Никогда! – дружно заорали Поросенок и Костяшка. – Мы хотим все! Все, что у вас есть… И портфель тоже!

– Ну, тогда извините, ребята, – мягко сказал белый помоложе.

Остальное произошло так быстро, что поначалу никто ничего толком не понял. Бум-Бум дико взвыл и, подпрыгивая, затряс руками, перебитые кисти которых беспомощно болтались на каких-то эластичных веревочках, похожих на резинки. Поросенок и Костяшка с переломанными ногами бездыханно лежали на земле. Волокита смутно помнил, как в ночном уличном свете сверкнула белая рука и… Очнулся он только в отделении неотложной помощи.

Глава седьмая

Миссис Уитерс сообщила полиции не все.

– Да, я проснулась ночью и увидела мужа в постели мертвым. А вместо лица… Это было ужасное зрелище!.. Нет, я ничего не слышала. Ничего! Я спала…