Исцеление мира. От анестезии до психоанализа: как открытия золотого века медицины спасли вашу жизнь - [37]
Правда, поездки предпринимали только те, у кого была на то веская причина и необходимые средства. В остальном максимальная скорость транспортных средств за 2000 лет практически не изменилась. Исследователь Александр фон Гумбольдт двигался так же быстро или медленно, как когда-то Цезарь, а Людвиг ван Бетховен перемещался в том же блаженном покое, что и, скажем, Вальтер фон дер Фогельвейде[59]. Скорость передвижения определяла лошадь, использовавшаяся в качестве ездового животного или запряженная в повозку с несколькими другими представителями своего вида. Новости, письма и газеты доставлялись из Кенигсберга в Аахен, научные знания, перенесенные на бумагу, направлялись из Оксфорда в Сорбонну исключительно в темпе лучшей из доступных карет. Сегодня путешествия в западных индустриальных странах олицетворяют личную свободу и по крайней мере до весны 2020 года рассматривались как неотъемлемое право человека, на которое государство не вправе посягать. Однако к началу той эпохи, о которой идет речь, о путешествиях мог задумываться лишь весьма ограниченный круг имущих людей.
Герцог Веллингтон, свидетель фатального несчастного случая Хаскиссона, предчувствовал (по его мнению) дурное: железная дорога «побудит низшие классы путешествовать» [1]. Пророчество победителя битвы при Ватерлоо оказалось крайне точным. Железная дорога перевернула ситуацию с силой стихийного бедствия. Возможность путешествовать, открывшаяся широким массам, разрушила барьеры и стала одним из величайших уравнителей в истории: низшие социальные классы теперь тоже могли быть мобильными. Представители буржуазии и аристократы сидели в вагонах первого класса, а простые крестьяне – четвертого, которые на некоторых ранних железнодорожных путях еще не имели навеса или крыши, так что едва ли зимой и во время дождя в них было комфортно. Но все путешественники из столь разных слоев общества прибывали к месту назначения в одно и то же время и стряхивали с себя почти одинаковое количество сажи, если кто-то совершал ошибку, открыв окно (особенно в лучших классах, где вагоны зачастую располагались в передней части состава). В анонимной английской брошюре сообщалось, что «передвижение с помощью железных дорог крайне непопулярно среди аристократов, потому что такой вид путешествий, каким бы удобным он ни был, лишен исключительности, поскольку самый бедный и богатый человек доставляются к месту назначения с одинаковой скоростью» [2].
Вагоны, катящиеся по рельсам, существовали веками; чаще всего они использовались в горнодобывающей промышленности – их тащили лошади или люди. Концепция приведения их в движение с помощью транспортного средства, работающего на пару, который с XVII века становился все более популярным в качестве источника энергии, впервые была использована в Англии, и, по крайней мере, до середины XIX века определяла дальнейшее развитие железнодорожного транспорта. Внимательные читательницы и читатели позднее заметят, что Великобритания очень часто появляется в нашей книге. Фактически, она являлась не только мировой державой со своими колониями, но также двигателем прогресса и изобретательности – в экономике и политике, технологиях и науке. Мечты о былом величии, о «Rule Britannia!»[60] и эпохе, когда Великобритания главенствовала не только в Мировом океане, но и в медицинских лабораториях и инженерных мастерских, по-видимому, побудили многочисленных избирателей проголосовать за «Brexit»[61] на знаменательном референдуме в июне 2016 года.
Машина развивала скорость около восьми километров в час, но при весе почти в семь тонн была настолько тяжелой, что под ней несколько раз ломались рельсы. Большего успеха в долгосрочной перспективе добился Джордж Стефенсон, родившийся в 1781 году в горнодобывающей общине Уайлам, Нортумберленд. Он тоже начинал работать в горнодобывающей промышленности в экономически отстававшем, но развивавшемся районе Шотландии, где существовала одна из паровых машин, построенных Джеймсом Уаттом. Стивенсон собирался эмигрировать в Америку примерно в 1809 году, но был – возможно, к своему счастью, и определенно к счастью для Великобритании – слишком беден, чтобы оплатить путешествие через Атлантический океан. Он был мастером-самоучкой с огромным изобретательским талантом: в дополнение к своим экспериментам с паровыми двигателями он как бы между прочим изобрел шахтерскую лампу, позволившую предотвратить возможные смертельно опасные взрывы метана под землей. Стефенсон представил свой первый локомотив 25 июля 1814 года. Он перевез восемь вагонов с углем общим весом 30 тонн по рельсовой трассе длиной около 200 метров – для присутствовавших директоров шахт и инженеров это представлялось колоссальным результатом. Локомотив получил прекрасное имя Блюхер. Была заключительная фаза Наполеоновских войн, и фельдмаршал союзных пруссаков Гебхард Леберехт фон Блюхер для британцев был маяком надежды; эта отведенная ему роль полностью оправдает себя в следующем году в битве при Ватерлоо.
