Исцеление мира. От анестезии до психоанализа: как открытия золотого века медицины спасли вашу жизнь - [15]
Земмельвейс перебрал всевозможные причины, не исключая даже того, что священник мог сыграть роль в развитии болезни. Он просил его ходить через клинику другим путем. Он просил его не звонить в колокольчик – вдруг этот зловещий перезвон нарушал покой рожениц и вызывал у них болезнь? Божий человек откликнулся на просьбы Земмельвейса, но изменений не произошло. Все остальные факторы также исключались из списка предполагаемых причин по мере того, как Земмельвейс исследовал, экспериментировал и размышлял. Питание в больнице, социальное происхождение недавно родивших женщин, принимаемые лекарства – между двумя клиниками не было ни единого различия, кроме одного.
Все сильнее мучимый стабильно огромным числом пациенток, умирающих от послеродовой лихорадки на его руках, весной 1847 года Земмельвейс сделал небольшой перерыв в своей работе, и очень вовремя. Время от времени он противоречил Кляйну во время обходов, и тот, сильно на него раздражаясь, отдал должность помощника предшественнику Земмельвейса Густаву Брайту. Тот уезжал в Грац, где не смог закрепиться, и стремился вернуться на свою старую должность, на которую он, как ему представлялось, имел право. Земмельвейс, конечно, сильно этому не удивился. Один из ближайших друзей дал ему тогда хороший совет. Якоб Коллечка был на 15 лет старше Земмельвейса, принадлежал к окружению Рокитанского и нередко вместе с Земмельвейсом участвовал во вскрытиях, проводимых известным патологоанатомом, а еще являлся профессором судебной медицины. Коллечка знал, что нужно Земмельвейсу: смена обстановки, для которой в лексиконе того времени еще не утвердилось понятие «отпуск». Прогресс динамичных 1840-х годов сократил расстояния, и неизвестный, увлекательный мир внезапно оказался в пределах досягаемости. Новая железная дорога соединила Вену с Триестом, портом на севере Адриатики, обеспечивавшим Австрии выход к Средиземному морю. А оттуда оставалось совсем немного до сказочного мира Венеции, жемчужины итальянских владений Габсбургской монархии.
Вместе с Лайошем Маркусовским и еще одним другом Земмельвейс отправился в путешествие, которое действительно достигло цели. Друзья восхищались произведениями искусства в музеях города-лагуны, его уникальной архитектурой и наслаждались средиземноморским стилем жизни. Земмельвейс великолепно отдохнул, а через три недели друзья, вновь воспользовавшись благами символа прогресса, поехали обратно в Вену со скоростью, которая до недавнего времени считалась невозможной – на некоторых участках пути она была свыше 50 километров в час. По возвращении Земмельвейса ждала хорошая новость: его коллега Брайт пробыл на своей прежней должности всего несколько дней и принял предложение стать профессором акушерства в Тюбингене, в Баден-Вюртемберге. Для Земмельвейса должность снова была свободна, что, вероятно, вызывало у Кляйна смешанные чувства.
20 марта 1847 года Земмельвейс вернулся к работе и, как и в прежние дни, отправился в помещение для вскрытий. Ассистенты (их в патологоанатомических учреждениях иногда также называли «ухаживающим персоналом», хотя их пациенты уже не нуждались в каком-либо уходе), должно быть, в то утро посмотрели на него вопросительно. Однако Земмельвейс еще ничего не знал. Его друга Коллечки, с которым они так часто вместе начинали рабочий день, здесь не было. Один из работников клиники сообщил Земмельвейсу, что тот умер неделю назад. Земмельвейс был глубоко шокирован – три недели назад, перед тем как Земмельвейс и его друзья отправились в поездку в Венецию, Коллечка был совершенно здоров и энергичен. Земмельвейс выяснил, что произошло: через несколько дней после их отъезда один из студентов случайно порезал указательный палец Коллечки во время вскрытия – такое нередко случалось в анатомических и патологических учреждениях. Поначалу Коллечка не придал этому значения. Однако позднее травмированный палец опух, поднялась температура и появилась тошнота. На следующий день по руке к плечу побежали красноватые полосы, что было признаком распространяющегося воспаления кровеносных и лимфатических сосудов. Температура Коллечки росла с пугающей скоростью, он начал бредить и, наконец, впал в кому. 13 марта его глаза закрылись навсегда.
Бренное тело профессора было положено на секционный стол, за которым он и Земмельвейс так часто работали вместе. После того как Земмельвейс в какой-то мере осознал весть о кончине своего друга, он попросил отчет о вскрытии. Его изучение, каким бы печальным оно ни было, стало для Земмельвейса моментом истины. Из отчета Земмельвейс узнал, что молочно-белый экссудат был обнаружен в брюшной полости Коллечки, в его грудной клетке, околосердечной сумке – профессиональные термины гласили: перитонит, плеврит и перикардит. Кто угодно мог умереть от любого из этих заболеваний в доантибиотическую эпоху. Сосуды Коллечки оказались забиты из-за воспаления, гной обнаружен почти во всех органах. Вероятно, самое жуткое проявление заражения привело в ужас близких в последние дни и часы его жизни. Один глаз Коллечки был буквально вытолкнут из глазницы, потому что в ней образовался крупный абсцесс. Коллечка умер от сепсиса и гнойного поражения всех важнейших органов – и все это в результате небольшого пореза секционным ножом во время работы с трупом. У Земмельвейса не было проблем с образным представлением патологических изменений и множества абсцессов. Он видел их бесчисленное количество раз в телах женщин, умерших от послеродовой лихорадки.
