Ироническая проза. Ч. 2 - [19]

 - Ч-чего делать будем?

 Ответом ему был треск ломаемых кустов: кто-то, сметая всё на своём пути, ломился сюда по прибрежной тропинке. Не дожидаясь, пока этот "кто-то" выломится на берег и учинит над ними расправу, все трое, как по команде, подскочили - и, с не меньшим треском, ломанулись в сторону, противоположную от реки.

 Сколько и куда они неслись по этим кустам, парни не помнили и сами. Наконец, сообразив, что погони, вроде, нет, упали на землю. Все трое тяжело дышали, и у всех троих вертелась в голове одна и та же мысль: слава Богу - ушли!...

 В довершение всех бед, начал накрапывать дождик: несколько его капель уже упало за ворот горе-рыболовов. Эти капли, кажется, немного привели их в чувство.

 - Вроде, не слыхать ничего? - осторожно спросил Юрка.

 - Да, кажется, прошли мимо, - стараясь придать голосу побольше уверенности, отозвался Куколкин, - наверное, увидели, что никого в лагере нет, да и прошли мимо!

 - Ага! - подал голос Мишка, - разгромили наш лагерь, да и пошли дальше! А ну, идём смотреть, чего они там устроили - не дай Бог, порвали мою палатку! Она же финская, мне её по блату доставали! - и первый поднялся на ноги и отправился в сторону лагеря.

 ...Лагерь встретил их почти потухшим костром. Но, кроме потухшего костра, вроде, всё было на месте: палатка стояла на своём месте, брошенные возле неё рюкзаки были на своих местах - только удочки зачем-то были сброшены со своих рогулек, и, если бы не прижимавшие их на берегу камни, давно бы уплыли вниз по течению.

 - Вроде, всё в порядке, - констатировал Мишка, которому переживания за судьбу своей жёлто-зелёной финской палатки добавили решительности, - эй, Юрка, Лёха! Давайте, приводите в порядок костёр! Эти деревенские козлы, похоже, нас разыграли - а сами спёрли у нас бутылку водки! Но это фигня: у меня ещё есть, сейчас достану!

 - Разыграли, говоришь? - недоверчиво спросил Юрка, - а кто тогда, по-твоему, наши удочки сбросил? - к этому времени не только закончился кратковременный дождик, приведший наших друзей в чувство, но и костёр, получивший свежую порцию топлива, уже ярко горел, освещая лагерь. И в его свете друзья увидели сброшенные с рогулек удочки - но и не только их: на самой стремнине Олхи, прямо напротив их лагеря, из воды торчала какая-то бесформенная коряга. Раньше этой коряги здесь - все трое помнили это точно! - не было.

 - А это что за хрень? - спросил Куколкин, указывая на корягу, - течением, что ли, притащило? - нервные переживания последнего получаса требовали выхода энергии, и Лёха инстинктивно схватил валявшийся под ногами камень, и метнул в корягу:

 - Получай!

 Пример оказался заразительным: уже в следующую секунду все трое метали камни в принесённую течением корягу:

 - Вот тебе, сука, за "День Колхозника"! - орали парни, - да мы сами, кому захотим, пистонов в задницу навставляем!!!

 - Только не убивайте! Пожалуйста! - вдруг подала голос коряга, - у меня деньги есть, часы - возьмите! Чекушку отдам - только отпустите, не убивайте! Не надо!!!...

 За свою недолгую, но бурную жизнь студенты-архитекторы видели всякое. Слышали всякое. Но никогда ещё не приходилось им видеть говорящие коряги - и никогда никто не рассказывал им о том, что коряги могут просить пощады, обещая за это отдать часы, кошелёк и чекушку. Онемевшие, стояли парни на берегу, и таращились на голосившую корягу, которая вдруг зашевелилась, и, обернувшись мужиком, стала выходить из реки.

 - Только не бейте, пожалуйста! Я вам всё отдам - только не бейте! Я старый уже - а вас много, это не честно так! Отпустите!...

 ...Минут через десять, когда вылезшего из воды дядьку удалось успокоить и убедить в том, что никто его не будет бить - а для этого пришлось влить в горемыку полстакана припасённой Мишкой водки - голый ниже пояса мужик сидел с друзьями возле костра, сушил свои штаны и кирзачи, и рассказывал:

 - Я тут в леспромхозе работаю, в Большом Лугу. Сегодня у меня выходной, решил по вечеру порыбачить - взял чекушку, да и пошёл бережком - у меня тут любимое местечко есть, там обычно и удочки прячу. Иду - а навстречу наши идут, деревенские парни. Увидели меня, и говорят: " -Зря ты, дядя, в ту сторону идёшь! Там студенты из города понаехали - человек тридцать или сорок их будет! У них сегодня праздник - "День Студента" - так они всех избивают и калечат! Мы сами, мол, от них еле ушли - а тебя они, вообще, насмерть запинают!" Ну мне, понятно дело, страшно стало - но я иду: думаю, не дай Бог мои удочки найдут - поломают же! Удочки у меня фирменные, телескопические - это слово мужик произнёс с особой гордостью, - зять по блату достал!

 - Иду я, значит - и вдруг слышу треск! "Ну, всё! - думаю, - хана мне!" Заскочил сдуру в Олху, и стою - думал, не заметят! Так и стою: сначала-то тихо было - а потом опять треск! И камни в меня полетели! Я сначала-то терпел - а как мне ваш каменюга по бошке угодил - так я и взмолился: думаю, ну не совсем же звери! Отдам им деньги, часы, чекушку - чёрт с ними! Зато, может, жив останусь...

 Рассказывая всё это, мужик постоянно трогал огромную шишку от Юркиного камня, которая вздувалась прямо на глазах. А трое незадачливых рыбаков ощущали себя не лучше: их тоже, будто бы, камнем по бошке шарахнуло. Вот ведь, оказывается, у деревенских тоже есть какой-то свой юмор. И этот юмор им, будущим строителям городов, вовек не постичь!...