Ирландское сердце - [214]

Предполагалось, что на слете не будет политики. Что ирландцы выступят перед всем миром единым фронтом. С этим уже было покончено. После этой речи Шон взял меня за руку и вывел из зала в коридор.

– Послушайте, Нора, президент де Валера хочет устроить приватный ланч за пределами этой конференции, – сообщил мне он.

– Очень хорошо, – кивнула я.

– В общем, мы бы хотели, чтобы вы приняли нас у себя и приготовили еду, скажем, на четверых. Завтра. В обеденное время.

– Шон, моя квартирка крошечная, а что до приготовления еды… – начала я.

– Еда для Дева не важна. Но достаньте какое-нибудь приличное вино. На родине он – пионер-первопроходец, но на континенте любит вино. Вот. – Он передал мне пачку франков. – Итак, завтра, в час дня.

– А ваша мама будет?

– Никаких женщин, – ответил он. – Дело серьезное. И конфиденциальное.

– Как никаких женщин? Ради бога, Шон! Да что с вами всеми там будет без женщин?

– Нора, прошу вас. На нас уже смотрят.

Это действительно было так. Делегаты, выходящие после приема, оглядывались на нас.

– Ладно, мне жаль, что я вас попросил об этом, – сказал Шон. – Мы найдем какое-то другое место.

– Нет-нет. Все нормально, только не рассчитывайте на какой-то пышный пир.

Шон засмеялся, а затем, оглянувшись предварительно по сторонам, шепнул мне:

– Дев поддерживает контакт с Лиамом Мэллоузом. И после встречи я организую вам возможность поговорить с ним.

– Лиам Мэллоуз. Это человек, с которым был Питер.

– Тише, Нора. Итак, до завтра, – закончил Шон.

Я попросила Мэй помочь мне. Все, что я готовила на своей маленькой кухоньке до сих пор, – это исключительно омлеты. Легко Шону заявлять, что еда особого значения не имеет, но что бы сказали моя мама или бабушка Онора, если бы я не накормила президента Ирландии должным образом? Я попросила мадам Симон что-то посоветовать, дать какой-то рецепт.

– «Л’Импассе», – коротко ответила она.

Ну конечно! В итоге мы с Мэй притащили из ресторана ко мне домой котелок beef bourguignonne, сковородку жареной картошки с розмарином и большую миску с рататуем. А в кондитерской на углу я купила яблочный пирог.

– По крайней мере, кофе я могу сделать сама, – заявила я Мэй, когда мы с ней свалили еду на мою маленькую печку.

– Они наверняка захотят чая, – ответила та и достала банку с чаем «Барри».

Мы с Мэй сдвинули два моих небольших столика. Мадам Коллар одолжила нам также скатерти и столовое серебро. А я позаимствовала в ризнице Ирландского колледжа несколько свечей. В общем, мы были готовы.

Шон и де Валера приехали первыми. В де Валера угадывалось что-то очень клерикальное. Он был аскетичен, но к обету безбрачия отношения не имел. У него было шестеро детей.

Шон тогда сказал мне про приличное вино и сейчас, отхлебнув глоточек «Поммара», которое я ему налила, удовлетворенно кивнул. Я вручила бокал де Валера и наполнила его вином.

– Нора из Чикаго, – пояснил Шон президенту, подводя того к камину.

Де Валера, который, похоже, был очень не прочь согреться, просто кивнул и ничего не сказал.

Шон тем временем продолжал:

– Конечно, президенту больше знаком Нью-Йорк.

– Моя мать и ее семья жили недалеко от Нью-Йорка, когда только приехали в Америку, – сказала я.

Де Валера это, видимо, было неинтересно, но я все равно говорила дальше, чтобы хоть как-то заполнить молчание.

– В Нью-Джерси, – уточнила я, – это на другом берегу…

– Я знаю, где находится Нью-Джерси, – сказал де Валера. – Мои родители венчались в церкви Святого Патрика в Нью-Джерси.

– Да, тесен мир, – заметила я. – Моя тетя жила как раз в том приходе. Возможно, она даже знала ваших родителей.

– Она жива? – поинтересовался он.

– Моя тетя? Да, – ответила я.

– Запишите для меня ее имя, – обратился де Валера к Шону.

Тут голос подала Мэй:

– Моя семья тоже знает вас, мистер де Валера. На самом деле мы родичи Коллов из Брери.

– Как вас зовут? – спросил де Валера.

– Мэй Квинливан.

– Откуда вы?

– Ну, сейчас из Тирона. Мой отец был там директором школы, но его семья родом из Брери. Они рассказывали нам про вас, сэр. Как вы росли там, и все такое, – сказала Мэй.

– После того как отец президента умер, его мать отослала его к своим родителям, – пояснил мне Шон.

– Как могла одинокая женщина прокормить двухлетнего ребенка? – сказал де Валера. – Мой дядя Нед отвез меня обратно в Ирландию.

«Мои бабушки Онора и Майра вдвоем воспитали девятерых детей, – подумала я. – И сомневаюсь, чтобы они могли кого-то из них отослать назад в Ирландию. Просто не могу себе такого представить».

– Она жива? – спросила я.

– Жива, – ответил он. – Снова вышла замуж. Мой брат Томас был посвящен в церковный сан через два месяца после восстания.

– Мой папа говорит, что у них в округе всегда думали, что вы станете священником, – вставила Мэй.

Шон резко оборвал ее:

– А теперь, леди, я уверен, что вам есть чем заняться на кухне. Ланч состоится, как только прибудут гости президента.

Он взял нас с Мэй под руки и вывел из комнаты.

– Чего это он? – удивилась я, когда мы с ней выкладывали наше bourguignonne.

– Думаю, я что-то не то сказала, – предположила Мэй. – У де Валера были какие-то проблемы с поступлением в семинарию. – Она перешла на шепот. – Все священники должны быть… ну, вы понимаете… рождены в законном браке.