Ириска и Звезда Забвения - [23]
Соблюдая положенные меры предосторожности, Удомо открыл крышку, добавил щепотку порошка в чашку с водой утопленника, усмехнулся, увидев, как жидкость обратилась в пену, и аккуратно вылил её на угольно-чёрное пятно у своих ног. То самое, от которого разбегались по комнате зловещие символы Плесени.
Знаки замерцали тревожной антрацитовой тьмой, а Захариус принялся читать основное заклинание хриплым, каркающим голосом, и слова, что вылетали из его рта, были такими же – каркающими, отрывистыми, злыми. Они ничем не напоминали замечательный язык Прелести, мелодичный и красивый, зато походили на клёкот грязных птиц, смешанный с хриплым собачьим лаем.
Удомо читал заклинание на языке Плесени, читал громко и уверенно, оскорбляя прекрасную Прелесть звуками угрюмого наречия. Читал наизусть, не сбиваясь ни в одном слове, и с радостью наблюдал за видимым результатом: на третьей или четвёртой фразе заклинания из мерцающих чёрных символов стал появляться лёгкий, едва заметный дымок, который, повинуясь карканью колдуна, плавно устремился к центру комнаты, где знаки Плесени образовывали Проклятый Круг. Прошла минута, и поскольку заклинание не умолкало, тоненькие струйки сплелись в столб чёрного дыма, беззвучно клубящийся в самом центре фургона. Захариус, не прерываясь и продолжая «каркать» и «лаять» магические фразы, безбоязненно вошёл в него и пропал во тьме, а могучий чёрный столб тут же растаял, словно его не было. Символы Плесени перестали мерцать, вновь слившись с разноцветным узором. А молчаливый Истукан – единственный свидетель колдовства – по очереди погасил свечи.
Кабинет поглотила тьма.
Глава VIII
в которой Ушастая Бетти выслеживает Ириску и Хишу, ночные гады набрасываются на них, а в небе появляется удивительная машина
В конце концов усталость взяла верх, и разговор у маленького костра окончательно стих. Пригревшаяся Ириска перестала задавать бесконечные вопросы, засопела, пробурчала что-то неразборчивое и уснула. Улыбаясь. Потому что как бы ни закончился день, что бы в нём ни произошло, правильнее всего засыпать именно так – с улыбкой, ожидая от приближающегося завтра только хорошее. И просыпаться нужно так же – улыбаясь, радуясь приходу нового дня. Только тогда всё получится так, как хочется, и сбудутся мечты. Не только в Прелести – везде, где бы вы ни находились.
Ириска уснула.
Дикий Страус подождал немножко, убедился, что маленькая фея крепко спит, подбросил в огонь ещё несколько веточек, плотнее закутался в рваное одеяло и закрыл глаза, намереваясь как следует отдохнуть после длинного, преисполненного событиями дня. Ещё через десять минут он тоже крепко спал и лишь изредка морщился да топорщил перья, когда беспокойные мошки принимались щекотать ему под клювом.
Наступила самая тёмная часть ночи.
Землю окутал мрак, который не могла разогнать даже полная Луна, и стало казаться, что мир, ещё недавно объёмный и огромный, уменьшился до размеров вытянутой руки, потому что всё, что находилось дальше, полностью терялось во тьме.
Наступила та часть ночи, в которой любой шум, шорох или шёпот кажутся громогласными, и поэтому препирательства Ушастой Бетти и дрессировщика Ядоша были слышны издалека.
– Ты идиот!
– А ты – дура!
– Ты сказал, что нужно сворачивать к реке!
– Я сказал так, как показал твой чокнутый компас!
– Это не компас, а «указатель»! Его сделал сам хозяин!
– Он показывал к реке!
– Нет!
– Да!
– Идиот!
– Дура!
– Ненавижу тебя!
– А ты меня бесишь!
Ушастая была уверена, что с помощью магического устройства сумеет без труда найти и схватить беглую Непревзойдённую, и не собиралась никого брать с собой, чтобы не делиться славой. Но вскоре передумала. В отличие от своих мышей и прочих гадов, Бетти летать не умела, автомобиль, на котором она изначально собиралась в погоню, мог проехать не везде, а идти по ночным лесам или полям пешком Ушастая побаивалась. Вот и пришлось договариваться с Ядошем Тубричем, который согласился оседлать в погоню быстрых и зубастых бедозавров.
Однако чем заметнее они удалялись от цирка, тем более дерзко вёл себя дрессировщик.
– Прекрати меня оскорблять! Или я…
– Что «или ты»? – с издёвкой поинтересовалась Бетти.
– Заберу своих зверюшек и уеду, – пригрозил Тубрич.
В отсутствие Захариуса авторитет Ушастой существенно снижался, и прочие помощники колдуна осмеливались с ней спорить.
– А я натравлю на тебя летучих мышей, – прошипела повелительница ночных гадов.
– Не посмеешь!
– А ты попробуй!
– И попробую!
– Попробуй!
Бетти разозлилась, глаза её засверкали так, что их стало видно даже в непроглядной ночной тьме, пальцы скрючились, рот перекосило, и Ядош решил не связываться с разъярённой тёткой, понимая, что выйдет себе дороже.
– Что показывает «указатель»?
– Стрелка крутится как сумасшедшая, – помолчав, ответила Ушастая. – Непревзойдённая совсем рядом.
– Но где? – Тубрич огляделся и кивнул на виднеющийся неподалёку костёр: – Может быть, там?
– Похоже, бродячие торговцы заночевали, – не согласилась Бетти. – Или путешественники.
– Почему ты так думаешь?
– У Страуса не было кибитки. – Ушастая снова посмотрела на «указатель», точнее, на красную стрелку. – Да и не стал бы он костёр разводить, побоялся бы, что мы заметим.
