Иринкино счастье - [7]

Лева с удивлением смотрел на нее:

— Но почему же, почему ты так ненавидишь ее?!

— Она злая, злая, как та черная ворона на катке, — помнишь? — и тоже завидует нам, потому что мы вместе катаемся.

Иринка с возмущением поведала Леве, как противная Милочка больно ущипнула ее за ухо и сделала вид, что это случайно.

— Но это неправда! Я знаю! — горячилась девочка. — Совсем не случайно, у меня потом долго болело даже!..

Лева рассердился:

— Отчего же ты мне тогда не сказала этого?!

— Я думала, ты не поверишь, ты так жалел ее!

— Глупая девчонка! — не то шутя, не то серьезно воскликнул Субботин и слегка притянул ее к себе. — Ну, покажи, которое ухо?!

— Вот это!

— Бедное, бедное ухо!

Он не мог представить, как можно было нарочно причинять боль такому крошечному ушку, и в эту минуту он и сам готов был искренно ненавидеть Милочку.

Мир был окончательно заключен между детьми, и они условились на другой же день снова встретиться на катке; Лева даже обещал приходить теперь пораньше, прямо из гимназии, чтобы им никто не мешал.

— А ворона пусть сидит и завидует! — лукаво заключила Иринка и многозначительно посмотрела на мальчика.

«Ну разумеется, пусть себе завидует!» — думал и Лева, возвращаясь домой, и на этот раз в наилучшем настроении.

Для учеников частной гимназии, где занимался Субботин, наступило трудное время: приходилось сдавать за вторую четверть перед Рождественскими каникулами, и Лева учился с утра до вечера.

Он считался одним из лучших учеников и хотел получить хорошие отметки. Теперь ему некогда было ходить на каток; прямо из гимназии мальчик спешил домой, чтобы поскорей опять усесться за книги.

— Противные, гадкие книги! — сердилась Иринка. Без Левы она тоже не ходила на каток — и очень скучала.

— Мама, много еще осталось Леве книг выучить? — спрашивала она то и дело у матери.

— Много, девочка!

— А он закончит когда-нибудь?

— Ну разумеется, закончит — наступит елка, и Лева будет свободен!

— И я увижу его?

— Увидишь, увидишь, — утешала мать, и Иринка понуря голову снова принималась за свои рисунки для Левы и ежедневно заполняла ими все карманы Дарьи Михайловны.

Однажды, впрочем, она не ограничилась только рисунками, но прибавила к ним еще и маленькое письмо.

Иринка выпросила у матери несколько копеек, купила красивую почтовую бумагу и большими печатными буквами написала:

«МИЛЫЙ ЛЕВА, И Я ОЧЕНЬ ДАЖЕ СКУЧАЮ И ОЧЕНЬ ЦЕЛУЮ ТЕБЯ.

ЧЕРНЫЙ ЖУК».

Лева был тронут. Он положил письмо себе на стол и велел передать Иринке, что искренно благодарит ее и сохранит письмо на память.

Однажды Дарье Михайловне нужно было зачем-то послать к Субботиным. Она отправила к ним кухарку и предложила Иринке идти вместе с нею.

— Пройдись немного, Жучок, погода хорошая, а кстати, может быть, и Леву застанешь!

Иринка ничего не ответила, только вся вспыхнула от удовольствия и, видимо волнуясь, принялась сейчас же натягивать свои гамаши.

— От кого? — спросил Лева, выходя в полутемную переднюю, когда ему подали записку его учительницы.

— Лева! — прозвучал около него тоненький знакомый голосок.

Лева быстро нагнулся:

— Как, неужто это ты, Черный Жук? Дайте лампу скорее, почему тут темно? Иди-ка, иди на свет, малыш, я сто лет не видал тебя!

Иринка еще ни разу не была у Субботиных.

Мальчик ужасно обрадовался. Он потащил ее к себе в комнату, и на столе у Левы на самом видном месте она заметила свое письмо.

— Видишь, как я берегу его! — улыбнулся Лева. — Ну, а теперь раздевайся, ты должна немного посидеть у меня, мы давно не видались, поди скажи своей прислуге, что я вечером сам отведу тебя домой. Ладно?

Иринка с восторгом побежала раздеваться в переднюю и там очень гордо заявила кухарке, что она остается по просьбе молодого барина, который обещал вечером сам проводить ее домой, — пусть мама не беспокоится.

Когда Иринка минуту спустя вернулась обратно в комнату Левы, она застала его уже за письменным столом с какой-то книгой.

Мальчик опустил голову на руки и что-то серьезно, вполголоса твердил про себя. Иринка тихо уселась на ближайший стул, сложила руки и молча, не спуская глаз, следила за Левой. Некоторое время он продолжал читать, даже не замечая ее присутствия.

— Однако где же это Черный Жук? — спохватился наконец Лева, вспомнив про свою маленькую гостью.

Мальчик оглянулся.

— А, ты тут, а я и не слыхал, как ты вошла, что ты там делаешь в темноте? Иди же сюда, поближе к лампе!

— Я боялась мешать тебе! — робко проговорила Иринка, подходя к столу.

Ты мне не будешь мешать, садись вот тут, а я тебе дам картинки разглядывать.

— Нет, дай мне лучше бумагу и карандаш, я рисовать буду! А ты учись, учись, Лева, не теряй время, пожалуйста! — очень серьезно прибавила девочка, степенно усаживаясь за стол рядом с ним.

Мальчик положил перед нею несколько листов белой бумаги и сам очинил карандаш.

Иринка была чрезвычайно довольна, и когда часом позднее их пришли звать пить чай, то оба приятеля никак не ожидали, что уже так поздно; они и не заметили, как пролетело время, и Лева даже находил, что ему было гораздо веселее и приятнее учить уроки в присутствии Иринки.

— Вот как, и ты, Чернушка, явилась? — ласково улыбнулась ребенку Прасковья Андреевна, бабушка Левы, разливавшая чай у самовара. — Ну, садись, садись, гостьей будешь! Старушка очень любила девочку, которую знала еще грудным ребенком и не раз видела, навещая свою приятельницу Дарью Михайловну.