Иранская сказочная энциклопедия - [3]
Исходя из этого факта, а также из общих закономерностей литературного процесса, современная иранская филология склонна рассматривать сказочную литературу не как некую промежуточную форму, а как письменную литературу особого рода. Своеобразие этого особого рода состоит вовсе не в его кажущейся жанровой неопределенности, а во вполне определенно выраженном демократическом, народном характере.
Ведь и в произведениях классиков, выражавших демократическую тенденцию в литературе (в противовес литературе реакционного, консервативного характера), отчетливо прослеживаются фольклорные источники и мотивы. Таково творчество и Фирдоуси, и Хафиза, и других корифеев персидско-таджикской поэзии.
В этой связи уместно вспомнить высказывание Н. Г. Чернышевского; «…известно, что главная сила и Мильтона, и Шекспира, и Боккачио, и Данте, и Фирдавси 2, и всех других первостепенных поэтов состояла в том, что они были компиляторы народных преданий»3.
Народные истоки сказочных произведений вовсе не являются препятствием для их развития в общелитературном русле. Оставаясь разговорным, становился все более общелитературным их язык; сложились более четкие принципы их композиции: либо сосредоточение множества эпизодов вокруг одного сюжетного стержня — «рамки» (так называемая «обрамленная повесть»), либо широкое применение вставной новеллы или «сказки в сказке». В конечном счете сформировались основные жанровые формы: дастан (роман), кисса — (повесть), хикаят (рассказ) и латифа (анекдот). В этих произведениях в отличие от обычных народных сказок герои действуют активно, осмысленно. Поэтому больше уделяется внимания и их душевному миру, психологии.
В сказочных произведениях отчетливо выражена народная тенденция (общечеловеческая мораль, нравственные нормы и народные чаяния и идеи) и народно-гуманистическая концепция личности — личности благородной, мужественной, доброжелательной, человеколюбивой. Эта концепция иногда воплощена в образах справедливого царя или справедливого народного царства типа славянской «Страны Муравии» или таджикского «Золотого кишлака».
Следовательно, совершалась эволюция от первоначального синкретизма, жанровой неопределенности, от «письменного фольклора» к художественному синтезу подлинной литературной прозы.
Именно такими и предстают перед нами собранные в «Сказочной энциклопедии» произведения фантастически-сказочного содержания. Именно своей литературностью они принципиально отличаются от устных народных сказок иранских народов — персов и таджиков, — сказок целиком фольклорного типа, никогда не бытовавших в письменном виде.
С образцами этой прозы и знакомит читателя настоящая книга. Она представляет собой как бы «малую» сказочную энциклопедию. В ней представлены лишь две жанровые формы: роман и пять любовных повестей.
«Семь приключений Хатема» являются довольно характерным образцом сказочного романа.
Романом это произведение и ему подобные следует считать, принимая во внимание не только объем, но и в первую очередь такие его существенные особенности, как отражение социальной жизни и общественных конфликтов в широком плане; изображение человеческой личности, ее помыслов и активности; наличие занимательной интриги и развертывающихся, подобно пружине, сюжетных линий.
Роман создан по рамочному принципу, хорошо известному читателям по «Тысяча и одной ночи», «рамку» которой составляют рассказы Шахразады в течение 1001 ночи, с многочисленными вставными новеллами, «сказками в сказке».
«Рамочная» структура, содержащая в себе большие художественно-фантастические потенции, высоко ценилась, в частности, таким поборником и теоретиком реалистичного художественного метода, как Н. Г. Чернышевский. В «Повести в повести», которую мы выше цитировали, он по поводу «Тысяча и одной ночи» замечает, например: «Я в молодости очаровывался сказками «Тысяча и одной ночи», которые…вовсе не «сказки для детей»; много и много раз потом, в мои зрелые лета, и каждый раз с новым очарованием, я перечитывал этот дивный сборник. Я знаю произведения поэзии не менее прекрасные, более прекрасного — не знаю»4. Одной из основных особенностей, заключенных в «рамочной» поэтике таких сказочных произведений, в их поэтической вдохновенности, является, по характеристике Н. Г. Чернышевского, вовлечение самого читателя в творческий процесс вымысла: «Сущность чистой поэзии состоит именно в том, чтобы возбуждать читающих к соперничеству с автором, делать их самих авторами» 5.
В меткости такого утверждения великого критика не раз убедятся и читатели представленного в настоящей книге романа о семи необычайных приключениях Хатема.
