Ирано-таджикская поэзия - [45]

Ты не отводишь глаз от этих двух».

И засмеялся муж велеречивый:

«Да, это правда, о мой шах счастливый.

Скрыть истину мне запрещает честь,

Но в этом тонкий смысл сокрытый есть.

Бедняк, что в горькой нищете страдает,

С печалью на богатого взирает.

Цвет юности моей давно увял,

Я жизнь свою беспечно растерял.

На красоту, что юностью богата,

Любуюсь. Сам таким я был когда-то.

Как роза цвел, был телом как хрусталь,

Смотрю — и в сердце тихая печаль.

Пора мне скоро к вечному покою…

Я сед, как хлопок, стан согбен дугою.

А эти плечи были так сильны,

А кудри были, словно ночь, черны.

Два ряда жемчугов во рту имел я,

Двумя стенами белыми владел я.

Но выпали они, о властелин,

Как кирпичи заброшенных руин.

И я с тоской на молодость взираю

И жизнь утраченную вспоминаю.

Я драгоценные утратил дни,

Осталось мало, минут и они!»

Когда слова, как перлы, просверлил он,

Как будто книгу мудрости открыл он.

Шах посмотрел на мощь своих столпов,

Подумав: «Что есть выше этих слов?

Кто мыслит так, как друг мой, благородно,

Пусть смотрит на запретное свободно.

Хвала благоразумью и уму,

Что я обиды не нанес ему.

Кто меч хватает в гневном ослепленье,

Потом кусает руки в сожаленье.

Вниманье оклеветанным являй,

Клеветников же низких покарай!»

И друга честью он возвысил новой,

Клеветника же наказал сурово.

И так как мудр, разумен был вазир,

Не позабыл того султана мир.

Пока был жив, он был хвалим живыми

И доброе, уйдя, оставил имя.

*

Тот шах, что в вере истинной живет,

Рукою правды счастья меч берет.

Таких не знал я, кроме сына Са'да,

Средь нынешнего общего разлада.

Как древо райское — ты, славный шах!

Ты — верных сень на жизненных путях!

Хотел я, чтоб Хумай ширококрылый

Отрадой озарил мой дом унылый.

Но разум говорит — Хумая нет…

И к дому шаха я иду на свет.

Спаси владыку, вечный вседержитель,

И доброй сей земли храни обитель.

Молю тебя за шаха и людей,

Да не лиши их милости твоей!

*

Не торопись виновного казнить,

Потом не сможешь голову пришить.

Тот царь, в котором правды свет не тмится,

От просьб о помощи не утомится.

Та голова для власти не годна,

Что лишь пустой надменностью полна.

Не будь в боях с врагом нетерпеливым,

Разумным будь во всем, неторопливым,

Лишь тот в совете — солнце, в битвах —

Кто разумом смирять умеет гнев.

А если силы злобы и досады

Свои войска выводят из засады,

И честь и веру — всё они сметут,

От этих дивов ангелы бегут.

*

По шариату воду пить — не грех,

Злодея по суду казнить — не грех.

Кто по закону казни лишь достоин,

Казни его, не бойся, будь спокоен.

Но если ои семьей обременен,

Раскаявшись, пусть будет он прощен.

Преступник за вину свою в ответе,

Но не должны страдать жена и дети.

*

Ты войском обладаешь, сам ты смел,

Но не вводи войска в чужой предел.

Султан, в надежном замке отсидится,

А подданный несчастный разорится.

*

Сам узников расспрашивай своих,

Быть может, есть невинные средь них.

*

Когда у вас умрет купец чужой,

Забрать его богатство — грех большой.

Пятно бесчестья на султана ляжет,

Родня, умершего оплакав, скажет:

«Он, бедный, умер среди чуждых стран,

А все добро его забрал тиран!»

Помысли, мудрый, о его сиротах,

Подумай — нищета и голод ждет их.

Полвека в доброй славе можно жить

И делом низким имя омрачить.

Цари, что вечной славой засияли,

У подданных добра не отнимали.

А тот, кто отбирал, — грабитель он,

Будь он над всей вселенной вознесен.

Муж благородный в бедности скончался,

Он хлебом бедняков не объедался.

*

Слыхал я: некий повелитель был,

Из грубой бязи платье он носил.

Ему сказали: «О султан счастливый,

Китайские б шелка носить могли вы!»

«Зачем? Я добрым платьем облачен!

Шелк — это роскошь, — так ответил он.—

Харадж я собираю для того ли,

Чтоб наряжаться, в неге жить и в холе?

Когда, как женщина, украшусь я,

Угаснет доблесть ратная моя.

Когда бы суета владела мною,

Что стало б с государственной казною?

Не для пиров и роскоши казна —

Она для мощи воинской нужна».

*

Султаном обездоленная рать

Не станет государство охранять.

Коль враг овец крестьянских угоняет,

За что султан с крестьян харадж взимает?

И будет ли народ царя любить,

Коль царь страну не может защитить?

Когда народ, как яблоня, ухожен,

Тогда лишь урожай его возможен.

И ты его под корень не руби

И, как глупец, себя не погуби.

Тот подл, кто меч над подданным подымет,

Кто зернышко у муравья отнимет.

А царь, не угнетающий людей,

Награду примет от судьбы своей.

Ты пуще стрел остерегись рыданий

Людей под гнетом непосильной дани!

*

Коль можешь миром покорить страну,

Не затевай напрасную войну.

О смерти помни, мощь и славу множа.

Ведь капля крови царств земных дороже.

Джамшид великий как-то, я слыхал,

У родника на камне начертал:

«Здесь сотни сотен жажду утоляли

И, не успев моргнуть, как сон, пропали.

Мы покорили царства всей земли,

Но взять с собой в могилу не могли!»

*

Когда враги в полон к тебе попали,

Ты не терзай их, хватит с них печали.

Кто покорился, с миром пусть живет.

Кровь пролитая небу вопиет.

РАССКАЗ

Дара однажды, воин знаменитый,

Охотясь на горах, отстал от свиты.

И увидал он, оглядясь кругом,

Что муж-пастух бежит к нему бегом.

И вот Дара подумал благородный:

«Не зло ли умышляет сей негодный.

Сейчас его стрелой я поражу,

Предел его стремленью положу…»

«О властелин Ирана и Турана! —

Пастух воскликнул, страхом обуянный.—