Ирано-таджикская поэзия - [36]

Шрифт
Интервал

«Обманщик ты! Обманщику позор!
На хлеб я нынче заработать мог,
Когда б меня обман твой не увлек!»

РАССКАЗ О КАЗВИНЦЕ И ЦИРЮЛЬНИКЕ

Среди казвинцев жив и посейчас
Обычай — удивительный для нас —
Накалывать, с вредом для естества,
На теле образ тигра или льва.
Работают же краской и иглой,
Клиента подвергая боли злой.
Но боль ему приходится терпеть,
Чтоб это украшение иметь.
И вот один казвинский человек
С нуждою той к цирюльнику прибег.
Сказал: «На мне искусство обнаружь!
Приятность мне доставь, почтенный муж!»
«О богатырь! — цирюльник вопросил.—
Что хочешь ты, чтоб я изобразил?»
«Льва разъяренного! — ответил тот.—
Такого льва, чтоб ахнул весь народ.
В созвездье Льва — звезда судьбы моей!
А краску ставь погуще, потемней».
«А на какое место, ваша честь,
Фигуру льва прикажете навесть?»
«Ставь на плечо, — казвинец отвечал,—
Чтоб храбрым и решительным я стал,
Чтоб под защитой льва моя спина
В бою и на пиру была сильна!»
Когда ж иглу в плечо ему вонзил
Цирюльник, «богатырь» от боли взвыл:
«О дорогой! Меня терзаешь ты!
Скажи, что там изображаешь ты?»
«Как что? — ему цирюльник отвечал.—
Льва! Ты ведь сам же льва мне заказал!»
«С какого ж места ты решил начать
Столь яростного льва изображать?»
«С хвоста». — «Брось хвост! Не надобно хвоста!
Что хвост? Тщеславие и суета!
Проклятый хвост затмил мне солнце дня,
Закупорил дыханье у меня!
О чародей искусства, светоч глаз,
Льва без хвоста рисуй на этот раз».
И вновь цирюльник немощную плоть
Взялся без милосердия колоть.
Без жалости, без передышки он
Колол, усердьем к делу вдохновлен.
«Что делаешь ты?» — мученик вскричал.
«Главу и гриву», — мастер отвечал.
«Не надо гривы мне, повремени!
С другого места рисовать начни!»
Колоть пошел цирюльник. Снова тот
Кричит: «Ай, что ты делаешь?» — «Живот».
Взмолился вновь несчастный простота:
«О дорогой, не надо живота!
Столь яростному льву зачем живот?
Без живота он лучше проживет!»
И долго, долго, мрачен, молчалив,
Стоял цирюльник, палец прикусив.
И, на землю швырнув иглу, сказал:
«Такого льва господь не создавал!
Где, ваша милость, льва видали вы
Без живота, хвоста и головы?
Коль ты не терпишь боли, прочь ступай,
Иди домой, на льва не притязай!»
                      *
О друг, умей страдания сносить,
Чтоб сердце светом жизни просветить.
Тем, чья душа от плотских уз вольна,
Покорны звезды, солнце и луна.
Тому, кто похоть в сердце победил,
Покорны тучи и круги светил.
И зноем дня не будет опален
Тот, кто в терпенье гордом закален.

РАССКАЗ ОБ АПТЕКАРЕ И ЛЮБИТЕЛЕ ГЛИНЫ

Жил горожанин… чем-то он болел;
Он, как халву, простую глину ел.
Аптекаря однажды посетить
Пришлось ему, чтоб сахару купить.
Аптекарь вмиг (он плут великий был)
Комками глины гири заменил.
Сказал: «Торгую без обмана я —
По гирям глина взвешена моя!
Что вы хотите?» — «Сахар нужен мне,
А глина гири заменит вполне».
А сам подумал: «Гирь в аптеке нет.
Пустое! Глина лучше, чем шербет».
Вот так же сваха к юноше пришла:
«Ох и невесту я тебе нашла!
Боюсь — неровня вам. Беда одна —
Дочь нашего кондитера она».
А он в ответ: «Что слаще и жирней
Кондитерских любезных дочерей!»
«Ты не имеешь гирь, но глина мне
Ценней и слаще сахара вдвойне».
Аптекарь тот весы установил
И вместо гири глину положил.
И не спеша пошел в покой другой
Колоть индийский сахар дорогой.
Сказал: «Простите мне, как на беду,
Топорик свой никак я не найду».
Пока топорик он, ворча, искал,
Тот покупатель глину колупал.
Пихал он воровато глину в рот,
Боясь: «Аптекарь невпопад придет,
Заметит: глину ем я, скажет — «вор».
Тогда — увы — беда мне и позор!»
Но про себя аптекарь от души
Смеялся: «Ешь, несчастный, не спеши.
Ты у меня желанное нашел.
Меня боишься, ибо ты — осел.
Ешь, ешь, любезный, досыта… А мне
Одна опаска — вдруг ты мало съешь?
За съеденную глину я прощу,
По весу глины сахар отпущу.
Не ведаю, поймешь ли ты потом,
Кто был из нас разиней и глупцом!»

О НАБОЖНОМ ВОРЕ И САДОВНИКЕ

Бродяга некий, забредя в сады,
На дерево залез и рвал плоды.
Тут садовод с дубинкой прибежал,
Крича: «Слезай! Ты как сюда попал?
Ты кто?» А вор: «Я — раб творца миров
Пришел вкусить плоды его даров.
Ты не меня, ты бога своего
Бранишь за щедрой скатертью его».
Садовник, живо кликнув батраков,
Сказал: «Видали божьих мы рабов!»
Веревкой вора он велел скрутить
Да как взялся его дубинкой бить.
А вор: «Побойся бога, наконец!
Ведь ты убьешь невинного, подлец!»
А садовод несчастного лупил
И так при этом вору говорил:
«Дубинкой божьей божьего раба
Бьет божий раб! Такая нам судьба.
Ты — божий, божья у тебя спина,
Дубинка тоже божья мне дана!»

СПАСШИЙСЯ ВОР

Какой-то человек, войдя в свой дом,
Увидел вора, шарящего в нем.
Погнался он за вором, в пот вогнал.
И уж совсем он вора настигал,
Но закричал в ту пору вор другой:
«Эй, не беги, почтеннейший! Постой!
Поди сюда, взгляни-ка— вот следы
К твоим дверям крадущейся беды!
Иди по ним, о добрый человек,
Чтоб не утратить все добро навек».
Подумал тот: «А вдруг ко мне опять
Другой злодей забрался воровать?
Бегущего ловить какой мне прок?
Вернусь-ка я скорей на свой порог.
А вдруг забравшийся ко мне злодей
Жену мою зарежет и детей!
Тот муж, — видать, доброжелатель мой,—
Не зря советует спешить домой».
«О друг! — второго вора он спросил.—
Какие ты следы еще открыл?»

Еще от автора Саади
Гулистан

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Из персидско-таджикской поэзии

Небольшой сборник стихов Ильяса ибн Юсуф Низами (1141–1211), Муслихиддина Саади (1184–1292), Абдуррахмана Джами (1414–1492), Афзаладдина Хакани (1121–1199) и Насира Хосрова (1003–1123). .


Восточная мудрость

Притча пробуждает светлые и благородные чувства, позволяет расслабиться и быть в гармонии с собой. Наша книга хранит восточные притчи Омара Хайяма, Конфуция, Лао-Цзы, Саади Ширази. Накопленная мудрость великих философов и гениев, попадает прямо в сердце. В непростых ситуациях помогает человеку принять правильное решение и с уверенностью двигаться вперед.


Родник жемчужин

В книгу вошли стихотворения и отрывки из поэм персидских и таджикских поэтов классического периода: Рудаки, Фирдоуси, Омара Хайяма, Саади, Хафиза, Джами и других, азербайджанских поэтов Хакани и Низами (писавших на фарси), а также персоязычного поэта Индии Амира Хосрова Дехлеви.



Стихи

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Рекомендуем почитать
Беседы о живописи монаха Ку-гуа

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Подарок наблюдающим диковинки городов и чудеса путешествий

Абу Абдаллах Мухаммед ибн Абдаллах ибн Баттута ал-Лавати ат-Танджи по праву считается величайшим путешественником мусульманского средневековья. За почти 30 лет странствий, с 1325 по 1354 г., он посетил практически все страны ислама, побывал в Золотой Орде, Индии и Китае. Описание его путешествий служит одновременно и первоклассным историческим источником, и на редкость живым и непосредственным культурным памятником: эпохи.


Пятнадцать связок монет

«Дважды умершая» – сборник китайских повестей XVII века, созданных трудом средневековых сказителей и поздних литераторов.Мир китайской повести – удивительно пестрый, красочный, разнообразные. В нем фантастика соседствует с реальностью, героика – с низким бытом. Ярко и сочно показаны нравы разных слоев общества. Одни из этих повестей напоминают утонченные новеллы «Декамерона», другие – грубоватые городские рассказы средневековой Европы. Но те и другие – явления самобытного китайского искусства.Данный сборник составлен из новелл, уже издававшихся ранее.


Повесть о старике Такэтори (Такэтори-моногатари)

«Повесть о старике Такэтори» («Такэтори-моногатари», или «Такэтори-но окина моногатари») была известна также под названием «Повесть о Кагуя-химэ». Автор неизвестен. Существует гипотеза, что создателем ее был Минамото-но Ситаго (911–983), известный поэт и ученый. Время создания в точности не установлено, но уже в XI веке «Повесть о старике Такэтори» считали «прародительницей всех романов». Видимо, она появилась в самом конце IX века или в начале десятого. С тех пор и до нашего времени повесть эта пользуется огромной популярностью среди японских читателей.


Благословение Заратуштры (Африн-и-Зартукхшт)

Предлагаемый Вашему вниманию короткий текст называется «Африн-и-Зартукхшт». Номинально он относится к авестийской книге «Афринаган», к которой примыкают в качестве приложения так называемые «Африны» (Благословения). Большая их часть составлена во времена Сасанидов на среднеперсидском языке, вероятно, самим праведным Адурбадом Мараспэндом, но «Африн-и-Зартукхшт» примыкает к этим текстам только по схожести названий. Разница же в том, что это именно авестийский текст, составленный в древности на обычном языке Авесты, кроме того, он не соотносится ни с одним из известных сейчас Афринаганов (специальный авестийский ритуал) и, вероятнее всего, является фрагментом более обширного, но не сохранившегося авестийского текста, который входил в 11-й наск Авесты – «Виштасп-Саст-Наск».


Тама кусигэ (Драгоценная шкатулка для гребней)

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Рассказы. Повести. Пьесы

В 123 том серии "Библиотека всемирной литературы" вошли пьесы: "Чайка", "Три сестры", "Вишневый сад", рассказы и повести: "Смерть чиновника", "Дочь Альбиона", "Толстый и тонкий", "Хирургия", "Хамелеон", "Налим", "Егерь" и др.Вступительная статья Г. Бердникова.Примечания В. Пересыпкиной.Иллюстрации Кукрыниксов.


Корабль дураков. Похвала глупости. Навозник гонится за орлом. Разговоры запросто. Письма тёмных людей. Диалоги

В тридцать третий том первой серии включено лучшее из того, что было создано немецкими и нидерландскими гуманистами XV и XVI веков. В обиход мировой культуры прочно вошли: сатирико-дидактическую поэма «Корабль дураков» Себастиана Бранта, сатирические произведения Эразма Роттердамского "Похвала глупости", "Разговоры запросто" и др., а так же "Диалоги Ульриха фон Гуттена.Поэты обличают и поучают. С высокой трибуны обозревая мир, стремясь ничего не упустить, развертывают они перед читателем обширную панораму людских недостатков.


Американская трагедия

"Американская трагедия" (1925) — вершина творчества американского писателя Теодора Драйзера. В ней наиболее полно воплотился талант художника, гуманиста, правдоискателя, пролагавшего новые пути и в литературе и в жизни.Перевод с английского З. Вершининой и Н. Галь.Вступительная статья и комментарии Я. Засурского.Иллюстрации В. Горяева.