Иосиф Бродский после России - [18]
Умберто Боччьони (Боччони) (1882–1916) — итальянский художник-футурист, погибший во время Первой мировой войны (разбился, упав с лошади). Имеется в виду одна из его картин, скорее всего «Прощай» из цикла «Настроение», где присутствует изображение локомотива в характерной футуристической манере.
…эхо /возвращает того воробья неизменно в ухо — обыгрывается и опровергается пословица «слово не воробей, вылетит— не поймаешь». Мотив пойманного слова появляется в одном из следующих стихотворений цикла — «Йорк» («даже если сказать" лови"»)
Три рыцаря («В старой ротонде аббатства, в алтаре, на полу…»)
Пуатье — город во Франции, около которого в 1356 г., во время Столетней войны английские лучники разгромили французское рыцарское войско Иоанна II Доброго.
Йорк («Бабочки Северной Англии пляшут над лебедою…»)
W. Н. А. — У.-Х. Оден (Wystan Hugh Auden) (1907–1973) — один из крупнейших английских поэтов XX века, см. о нем и о встречах с ним Бродского в эссе «Поклониться тени» (5: 256275). Йорк — родной город Одена.
Я знал / трех великих поэтов… Ср. в эссе Бродского «Поклониться тени», также посвященном У.-Х. Одену: «Дело кончится тем, что вы повторите вслед за Оденом: "Я знал трех великих поэтов, и все они были первостатейные сукины дети". Я: "Кто?" Он: "Йейтс, Фрост, Берт Брехт". (Но вот насчет Брехта он ошибался: Брехт не был великим поэтом» (т. 5, с. 268–269). Для Бродского, как и для любого русского читателя, эта фраза должна была, несомненно, перекликаться с известными строками из письма Пушкина жене, написанного в 1834 г: «Видел я трех царей: первый велел снять с меня картуз и пожурил за меня мою няньку; второй меня не жаловал; третий хоть и упек меня в камер-пажи под старость лет, но променять его на четвертого не желаю; от добра добра не ищут».
Честер тоже умер. Честер Каллман (1921–1975) — американский поэт, близкий друг Одена.
Англия в этом смысле / до сих пор Империя и в состояньи — если /верить музыке, булькающей водой, — /править морями. Отсылка к популярной песне-гимну английского композитора XVIII века Т. Арна «Rule Britannia* («Правь, Британия») См.: Петрушанская Е. Музыкальный мир Иосифа Бродского… С. 305.
См. См. также: Соколов К. «Объект любви» в стихотворении И. Бродского «Йорк»: (К вопросу об оденовской традиции в творчестве Бродского) //Дискурс. 2000. № 8/9. С. 165–167.
«Английские каменные деревни…» Т. 3. С. 165–166.
И чем громче поет она / тем все меньше видна. Ср. это исчезновение птицы с образом слова-воробья из предыдущих стихотворений цикла и с ястребом из «Осеннего крика ястреба».
Полярный исследователь («Все собаки съедены. В дневнике…») Т. 3. С. 169.
Впервые: ЧР.
Автоперевод под названием «А Polar Explorer* вошел в TU.
Мотив замерзания, в результате которого рождается слово или текст, регулярно появляется в поэзии Бродского. Ср. «Север крошит металл, но щадит стекло…» или «Осенний крик ястреба».
«Ты, гитарообразная вещь со спутанной паутиной…» Т. 3. С. 170.
Впервые: ЧР.
Автоперевод под названием ((Minefield Revisited» вошел в TU.
белеть а-ля Казимир на выстиранном просторе — имеется в виду одна из картин Казимира Малевича. Подробнее см. примечание к «Римским элегиям».
Ковалевская Софья Васильевна (1850–1891) — российский математик, первая женщина член-корреспондент Петербургской АН (1889).
22 июля. День рождения Марины Басмановой.
«Восславим приход весны! Ополоснем лицо…» Т. 3. С.171.
Впервые: Континент. 1978. № 18 — под заглавием «Ода весне»
…туда же, куда ведут следы / государственных преступлений — т. е. за границу; Ю. М. Лотман и М. Ю. Лотман приводят это стихотворение в качестве примера вытеснения ключевого слова из текста: «О важности категории границы свидетельствует, в частности, и то, что слово "граница" может подлежать семантическому анаграммированию — своего рода табуированию, вытеснению за границы текста» (Лотман Ю. М., Лотман М. Ю. Между вещью и пустотой: (Из наблюдений над поэтикой сборника Иосифа Бродского «Урания») //Лотман Ю. М. Избранные статьи. В 3 т. Таллин, 1993. Т. 3. С. 294–307).
«Время подсчета цыплят ястребом; скирд в тумане…»
Впервые: Континент. 1978. № 18.
См. комментарий к стихотворению «Квинтет».
Полдень в комнате («Полдень в комнате. Тот покой…»)
Впервые: Вестник РХД. 1978. № 3 (126). С. 47–52.
Муха бьется в стекле, жужжа / как "восемьдесят". Или — "сто". Соположение глагола «бьется» и чисел 80 и 100, по-видимому, отсылает здесь к частоте пульса или биения сердца — сравнение для человека с больным сердцем понятное и очевидное.
…тамерланову тьму… Тамерлан (Тимур). 1336–1405 — среднеазиатский полководец, разгромивший Золотую Орду; тьма — в древнерусском языке 'бесчисленное множество, десять тысяч', слово, часто обозначавшее количество войска. Зд.: все словосочетание в значении "огромное количество'.
Там были также ряды колонн, / забредшие в те снега… Бродский затрагивает здесь одну из своих любимых тем — движение цивилизации на север, «перенос греческого портика на широту тундры» (т. 5, с. 103). Комплекс «северных» идей Бродского, находящих отражение в этом и других текстах, связан со статьей Г. П. Федотова «Три столицы»: «Петербург воплотил мечты Палладио у полярного круга, замостил болота гранитом, разбросал греческие портики на тысячи верст среди северных берез и елей» (Федотов Г. П. Три столицы // Федотов Г. П. Судьба и грехи России: (Избранные статьи по философии русской истории и культуры)). В 2-х т. СПб., 1991. Т. 1. С. 51). Подробнее о теме севера у Бродского см.: Ахапкин Д. Н. «Север» в поэзии Иосифа Бродского // Северный текст в русской культуре: Материалы международной конференции (Северодвинск, 25–27 июня 2003 г.). Архангельск, 2003. С. 86–100.
Бродский и Ахматова — знаковые имена в истории русской поэзии. В нобелевской лекции Бродский назвал Ахматову одним из «источников света», которому он обязан своей поэтической судьбой. Встречи с Ахматовой и ее стихами связывали Бродского с поэтической традицией Серебряного века. Автор рассматривает в своей книге эпизоды жизни и творчества двух поэтов, показывая глубинную взаимосвязь между двумя поэтическими системами. Жизненные события причудливо преломляются сквозь призму поэтических строк, становясь фактами уже не просто биографии, а литературной биографии — и некоторые особенности ахматовского поэтического языка хорошо слышны в стихах Бродского.
"Эта детективная история началась в 1975 году. Главные действующие лица: Дмитрий Сергеевич Лихачёв — академик, славист, бывший узник Соловецких лагерей и Олжас Омарович Сулейменов — казахский поэт, пишущий на русском языке. Во второй половине 80-х годов демократическая пресса называла Дмитрия Сергеевича совестью нации, знаменем культурного обновления страны. Главный стержень, вокруг которого развёртывается интрига, — памятник древнерусской литературы XII века "Слово о полку Игореве" (СПИ — принятое в науке сокращение).".
«Наука, несмотря на свою молодость, уже изменила наш мир: она спасла более миллиарда человек от голода и смертельных болезней, освободила миллионы от оков неведения и предрассудков и способствовала демократической революции, которая принесла политические свободы трети человечества. И это только начало. Научный подход к пониманию природы и нашего места в ней — этот обманчиво простой процесс системной проверки своих гипотез экспериментами — открыл нам бесконечные горизонты для исследований. Нет предела знаниям и могуществу, которого мы, к счастью или несчастью, можем достичь. И все же мало кто понимает науку, а многие боятся ее невероятной силы.
Научное издание, созданное словенскими и российскими авторами, знакомит читателя с историей словенской литературы от зарождения письменности до начала XX в. Это первое в отечественной славистике издание, в котором литература Словении представлена как самостоятельный объект анализа. В книге показан путь развития словенской литературы с учетом ее типологических связей с западноевропейскими и славянскими литературами и культурами, представлены важнейшие этапы литературной эволюции: периоды Реформации, Барокко, Нового времени, раскрыты особенности проявления на словенской почве романтизма, реализма, модерна, натурализма, показана динамика синхронизации словенской литературы с общеевропейским литературным движением.
«Сказание» афонского инока Парфения о своих странствиях по Востоку и России оставило глубокий след в русской художественной культуре благодаря не только резко выделявшемуся на общем фоне лексико-семантическому своеобразию повествования, но и облагораживающему воздействию на души читателей, в особенности интеллигенции. Аполлон Григорьев утверждал, что «вся серьезно читающая Русь, от мала до велика, прочла ее, эту гениальную, талантливую и вместе простую книгу, — не мало может быть нравственных переворотов, но, уж, во всяком случае, не мало нравственных потрясений совершила она, эта простая, беспритязательная, вовсе ни на что не бившая исповедь глубокой внутренней жизни».В настоящем исследовании впервые сделана попытка выявить и проанализировать масштаб воздействия, которое оказало «Сказание» на русскую литературу и русскую духовную культуру второй половины XIX в.
Появлению статьи 1845 г. предшествовала краткая заметка В.Г. Белинского в отделе библиографии кн. 8 «Отечественных записок» о выходе т. III издания. В ней между прочим говорилось: «Какая книга! Толстая, увесистая, с портретами, с картинками, пятнадцать стихотворений, восемь статей в прозе, огромная драма в стихах! О такой книге – или надо говорить все, или не надо ничего говорить». Далее давалась следующая ироническая характеристика тома: «Эта книга так наивно, так добродушно, сама того не зная, выражает собою русскую литературу, впрочем не совсем современную, а особливо русскую книжную торговлю».
Приведено по изданию: Родина № 5, 1989, C.42–44.