Иосиф Бродский после России - [16]
…рояль/бренчит в висках бемолью… Сточки зрения Е. Пет-рушанской эта строчка «напоминает о произведении, без сомнения знакомом поэту — фортепианной Сонате Шопена № 2 b-moll. По-русски эта соната Шопена называется "бе-мольной"» (Петрушанская Е. Музыкальный мир Иосифа Бродского… С. 96).
Оцепеневший дуб кивает лукоморью… Ироническое переосмысление хрестоматийных строк Пушкина из поэмы «Руслан и Людмила»: «У лукоморья дуб зеленый; Златая цепь на дубе том».
Зимой в пустых садах трубят гипербореи… Согласно греческой мифологии, гипербореями называли мифический народ, живущий на крайнем севере, и пользующийся особым покровительством бога искусств Аполлона. Традиция рассматривать русскую поэзию как «гиперборейскую» возникает в начале XX века в Петербурге — ср. название журнала и поэтического издательства «Гиперборей», в котором выходили стихи Ахматовой, Мандельштама и других петербургских поэтов Серебряного века. Бродский развивает эту традицию — см. стихотворение «Подражание Горацию» и эссе «Письмо Горацию».
…на одном мосту чугунный лик Горгоны… Барельефное изображение головы медузы Горгоны регулярно повторяется в декоре Пантелеймоновского моста через Фонтанку в Санкт-Петербурге, находящегося в десяти минутах ходьбы от дома поэта и непосредственно рядом со зданием, где его судили.
…как Парка нитку треплет… В римской мифологии Парки, богини судьбы, пряли и обрезали нить человеческой жизни.
Также об этом стихотворении см.: Kononen М. "Four Ways Of Writing The City"… P. 140–167.
Квинтет («Веко подергивается. Изо рта…») Т. 3. С. 151154.
Впервые: У.
Марк Стренд — американский поэт (род. 1934), друг Бродского. Ср. запись рукой Бродского на полях экземпляра «Урании», принадлежащего Е. Рейну: «Анти-Элиотовское стихотворение; в английском варианте называется "Секстет" — 6 частей; посвящено замечательному американскому поэту Марку Стрэнду». См. также эссе Бродского «Марк Стренд» в СС2/7.
Осенью ястреб дает круги/над селеньем, цыплят считая… Развитие русской поговорки «цыплят по осени считают». Ср. стихотворение «Время подсчета цыплят ястребом; скирд в тумане…».
Письма династии Минь («Скоро тринадцать лет, как соловей из клетки…») Т. 3. С. 154–155.
Впервые: Континент. 1977. № 14.
Династия Минь (Мин) правила в Китае в 1368–1644 гг. н. э. Это одна из самых стабильных и долго правивших династий в Китае, влиявшая на весь юго-восточный регион. Бродский выбирает Китай в период правления династии Мин в качестве примера мощной и влиятельной империи.
Начало стихотворения, улетевший живой соловей и заменяющий его заводной восходят к сказке Г. X. Андерсена «Соловей» (1843), действие которой также происходит в Китае.
Небо тоже исколото шпилями… Несколько раз повторяющийся в поэзии Бродского образ шпиля, как иглы, колющей небо, восходит к известному высказыванию О. Мандельштама из «Утра акмеизма»: «Хорошая стрела готической колокольни — злая, — потому что весь ее смысл уколоть небо, попрекнуть его тем, что оно пусто»
Особенно отсчитывая от «о»… Здесь обыгрывается внешнее сходство буквы «о» и нуля.
Сан-Пьетро («Третью неделю туман не слезает с белой…») Т. 3. С. 156–159.
Впервые: Континент. 1978. № 18.
Автокомментарий Бродского: «Когда же это? Помню, что показывал стихотворение Томасу [Венцлова] в Париже. Вероятно, 79-й или 80-й. Сан-Пьетро — не самая фешенебельная часть Венеции, а наоборот. От Arsenale к острову Сан-Микеле, там район, куда нога туриста особенно не ныряет: всякие верфи. Но первые строчки — вид из окна гостиницы "Londra", где Чайковский написал, по-моему, свою Вторую симфонию, там даже мемориальная доска висит. И как-то я вышел из гостиницы и пошел не туда, куда обычно ходишь, то есть не к Сан-Марко. И это куда более замечательно. Видишь настоящую зимнюю жизнь в сильном тумане. Мне ужасно приятно было это описывать. Да, конечно, "в глухонемом углу Северной Адриатики" — это парафраз Умберто Саба "в углу Адриатики дикой", все правильно. Здесь вообще есть довольно много интересного. Стихотворение написано верлибром, а когда пишешь верлибром, должен быть какой-то организующий принцип. Тут — двойчатки по концам строф: либо буквальные, либо психологические. Вот: "не терракота и охра впитывает в себя сырость, но сырость впитывает охру и терракоту". Или: "в пиджаке на голое тело, в туфлях на босу ногу". Или двойчатка в виде рифмы: "чугунная кобыла Виктора-Эммануила". Это знаю я, но больше никто не знает. И такого там много внутри». См. также о Бродском и У. Саба: Ниеро А. «В глухонемом углу Северной Адриатики»: Иосиф Бродский и Умберто Саба // Поэтика Иосифа Бродского: Сб. науч. тр. Тверь: Твер. гос. ун-т, 2003. С. 357–365.
…в глухонемом углу… Об эпитете «глухонемой» см. комментарий к стихотворению «На столетие Анны Ахматовой».
Виктор-Эммануил. Виктор-Эммануил II (1820–1878) — король Италии с 1861 г.
Амфитрита. В греческой мифологии богиня моря, одна из нереид (дочь Нерея и Дориды) и супруга повелителя океана Посейдона.
В Англии
Впервые: Континент. 1977. № 13.
Алан Майерс — английский историк, литературовед и переводчик русской поэзии и прозы, друг Бродского. Диана Абае-ва-Майерс — его жена, знавшая Бродского еще в Ленинграде. Ср. ее комментарий к циклу: «В этих стихах есть слова о нашем тогдашнем доме, о нашей близости: "Плавающий в покое / мир, где не спрашивают "что такое? / что ты сказал? повтори…". Я была невероятно растрогана, польщена и горда. Потому что он часто повторял, как замечательно, что я не переспрашиваю, а ему ничего не приходится повторять и объяснять. За границей это особенно ценишь. А вообще, мы тогда много ездили по Англии, и однажды по дороге в Йоркшир побывали в доме Стерна, сидели под яблоней Ньютона, а в Йорке видели дом, в котором родился Оден. Иосиф был счастлив. В стихотворении, посвященном Одену, содержится ряд аллюзий на эту поездку» (ТиД, с. 98).
Бродский и Ахматова — знаковые имена в истории русской поэзии. В нобелевской лекции Бродский назвал Ахматову одним из «источников света», которому он обязан своей поэтической судьбой. Встречи с Ахматовой и ее стихами связывали Бродского с поэтической традицией Серебряного века. Автор рассматривает в своей книге эпизоды жизни и творчества двух поэтов, показывая глубинную взаимосвязь между двумя поэтическими системами. Жизненные события причудливо преломляются сквозь призму поэтических строк, становясь фактами уже не просто биографии, а литературной биографии — и некоторые особенности ахматовского поэтического языка хорошо слышны в стихах Бродского.
Уголовно-правовая наука неразрывно связана с художественной литературой. Как и искусство слова, она стремится постичь философию жизни, природу человека, мотивацию его поступков. Люди, взаимодействуя, вступают в разные отношения — родственные, служебные, дружеские, соседские… Они ищут правосудия или власти, помогают или мстят, вредят или поддерживают, жаждут защиты прав или возмездия. Всматриваясь в сюжеты жизни, мастер слова старается изобразить преступника и его деяние психологически точно. Его пером создается картина преступления, выявляются мотивы действия людей в тех или иных ситуациях, зачастую не знакомых юристу в реальной жизни, но тем не менее правдоподобных и вполне возможных. Писательская оценка характеров и отношений важна для постижения нравов общества.
«Наука, несмотря на свою молодость, уже изменила наш мир: она спасла более миллиарда человек от голода и смертельных болезней, освободила миллионы от оков неведения и предрассудков и способствовала демократической революции, которая принесла политические свободы трети человечества. И это только начало. Научный подход к пониманию природы и нашего места в ней — этот обманчиво простой процесс системной проверки своих гипотез экспериментами — открыл нам бесконечные горизонты для исследований. Нет предела знаниям и могуществу, которого мы, к счастью или несчастью, можем достичь. И все же мало кто понимает науку, а многие боятся ее невероятной силы.
Научное издание, созданное словенскими и российскими авторами, знакомит читателя с историей словенской литературы от зарождения письменности до начала XX в. Это первое в отечественной славистике издание, в котором литература Словении представлена как самостоятельный объект анализа. В книге показан путь развития словенской литературы с учетом ее типологических связей с западноевропейскими и славянскими литературами и культурами, представлены важнейшие этапы литературной эволюции: периоды Реформации, Барокко, Нового времени, раскрыты особенности проявления на словенской почве романтизма, реализма, модерна, натурализма, показана динамика синхронизации словенской литературы с общеевропейским литературным движением.
«Сказание» афонского инока Парфения о своих странствиях по Востоку и России оставило глубокий след в русской художественной культуре благодаря не только резко выделявшемуся на общем фоне лексико-семантическому своеобразию повествования, но и облагораживающему воздействию на души читателей, в особенности интеллигенции. Аполлон Григорьев утверждал, что «вся серьезно читающая Русь, от мала до велика, прочла ее, эту гениальную, талантливую и вместе простую книгу, — не мало может быть нравственных переворотов, но, уж, во всяком случае, не мало нравственных потрясений совершила она, эта простая, беспритязательная, вовсе ни на что не бившая исповедь глубокой внутренней жизни».В настоящем исследовании впервые сделана попытка выявить и проанализировать масштаб воздействия, которое оказало «Сказание» на русскую литературу и русскую духовную культуру второй половины XIX в.
Появлению статьи 1845 г. предшествовала краткая заметка В.Г. Белинского в отделе библиографии кн. 8 «Отечественных записок» о выходе т. III издания. В ней между прочим говорилось: «Какая книга! Толстая, увесистая, с портретами, с картинками, пятнадцать стихотворений, восемь статей в прозе, огромная драма в стихах! О такой книге – или надо говорить все, или не надо ничего говорить». Далее давалась следующая ироническая характеристика тома: «Эта книга так наивно, так добродушно, сама того не зная, выражает собою русскую литературу, впрочем не совсем современную, а особливо русскую книжную торговлю».
Приведено по изданию: Родина № 5, 1989, C.42–44.