Инженеры Сталина: Жизнь между техникой и террором в 1930-е годы - [2]

, заключалось не только в том, чтобы индустриализировать страну и привести ее к чисто материальному благосостоянию. Ему предстояло создать новое общество, в котором будут работать, мыслить и жить по-новому. Профессия инженера в начале первой пятилетки, в 1928 г., перестала быть просто технической специальностью, требующей определенных способностей, математических и естественнонаучных знаний. Понятие «инженер» подразумевало новую форму бытия, цельную фигуру, творца не только техники, но также страны и общества, одновременно исполнителя и конечный продукт социалистической утопии. Инженер, воплощавший формообразующий, созидательный и творческий труд, стал главным героем в стране, которую во всех сферах общества, природы и техники приходилось воссоздавать заново. Идея начать все с чистого листа, чтобы строить и страну, и человека по совершенно новым принципам, нашла свое выражение и в песне, которую пели инженеры:

Весь мир насилья мы разрушим

До основанья, а затем

Мы наш, мы новый мир построим…^{3}

Инженер был абсолютно новым человеком, выходцем из рабочего класса, который в длительной борьбе за революцию и установление советской власти обрел сознательность, а благодаря учебе завоевал мир знаний. «Правда» мечтательно писала: «Историческая роль советского инженера уникальна. Все действительно большие технические и научные проблемы, которые будут делать эпоху, должны быть решены инженерами страны…»^{4}

Таким образом, в начале форсированной индустриализации, обозначившей очередной сдвиг в революционном переустройстве общества, инженерная специальность и учеба в техническом вузе стали предметом усиленной пропаганды. В соответствии с новой ролью инженера от поступающих в вуз требовалась в первую очередь не хорошая успеваемость в школе, а «правильное» происхождение или «правильное» сознание: в 1928 г. 65%, а в 1929 г. даже 70% всех первокурсников должны были происходить из рабочего класса; предпочтение при приеме оказывалось членам партии^{5}. Направление на учебу в вузы молодых рабочих, придерживавшихся коммунистических взглядов, называлось выдвижением. В качестве особой меры в вуз в составе привилегированной группы парттысячников или профтысячников посылали тех, кого уже сформировала деятельность в партии, профсоюзах или государственных учреждениях^{6}: «Направить во втузы в этом году не менее 1 тысячи коммунистов, прошедших серьезную школу партийной, советской или профессиональной работы, обеспечив для них материальные условия. Эту меру практиковать ежегодно в течение ближайших лет»^{7}.

В число избранных, разумеется, надлежало включать и женщин^{8}. Ввиду огромной потребности в квалифицированных кадрах эта цель формулировалась не с точки зрения эмансипации женщин, а как «фактор величайшего экономического значения»^{9}.22 февраля 1929 г. ЦК ВКП(б) принял первые меры по содействию подготовке женщин-инженеров и ввел для них 20%-ную квоту на прием в высшие технические учебные заведения (втузы), также 20%-ную — на прием в институты химической и текстильной промышленности, в техникумы и на рабочие факультеты (рабфаки)[1] и 35%-ную — на прием в высшие учебные заведения в текстильных регионах^{10}. От крупных предприятий требовали создавать специальные курсы для работниц с целью их подготовки к обучению в высшей школе; с 1929 по 1930 г. курсы только для женщин существовали также в 27 технических вузах и на 80 рабфаках^{11}.

Рабочие и работницы, а также их сыновья и дочери, в массовом масштабе проходили через рабфаки и сильно сокращенные курсы подготовки или сразу, без специального обучения, назначались инженерами. Председатель Высшего совета народного хозяйства (ВСНХ), а впоследствии нарком тяжелой промышленности Григорий Константинович Орджоникидзе (1886-1937) следующим образом обосновывал необходимость такой политики: «Когда перед нами стоит задача хозяйственного строительства, вполне естественно возникает вопрос, какие культурные и технические силы будут руководить этим преобразованием. Вы, подрастающее поколение красных специалистов, должны превратить нашу страну в социалистическую»^{12}.

В данной работе предметом тщательного исследования служит «инженер нового типа» — его становление, его карьера, его частная жизнь и конфликты с государством. Рассматривается вопрос о том, как его пропагандировали и характеризовали в средствах массовой информации, как партия и государство пытались его воспитывать и как он сам воспринимал себя в качестве советского инженера. Откуда появились эти мужчины и женщины, какие ступени проходили они, совершая путь наверх, и как позиционировали себя в социалистическом государстве 1930-х годов? Какое представление о себе у них формировалось, как они вели себя по отношению к партии и правительству, каковы были их цели, желания и мечты?

Многочисленные работы о технической и хозяйственной элите Советского Союза^{13}, а также о гибели старой технической интеллигенции и создании новой, коммунистической, рабочего происхождения, появились прежде всего в 1960-1970-е гг.^{14} При этом следует особо отметить исследование Шейлы Фицпатрик, посвященное социальной мобильности. Фицпатрик впервые выдвинула тезис, что Сталин ставил своей задачей прежде всего не уничтожение старой, а создание новой, коммунистической элиты. Партийное руководство в 1928-1931 гг. заложило важнейшую кадровую основу для Советского Союза и с помощью многочисленных привилегий привязало этих людей к себе