Этот длительный прогресс в производстве, в силу продолжительного прогресса в технологиях и увеличения населения, также имел другие известные последствия. Согласно либеральным принципам XVIII столетия, любой законно полученный доход означает, что выполнена продуктивная работа. Соответственно, увеличение производительной способности индустриальной системы заставило людей либерального и коммерческого сознания не только верить, что именно бизнесмены и промышленные магнаты создали такую производительность, но и смотреть сквозь пальцы на то, как эти магнаты обычно ведут дела, сдерживая производство. С тех пор все так и идет, и зашло уже столь далеко, что можно считать открытым вопрос: не стало ли основным занятием промышленных управленцев сдерживание производительности вместо ее увеличения?
Промышленные магнаты, среди которых можно выделить корпоративных финансистов и, с недавнего времени, инвестиционных банкиров, представляют собой один из институтов, создающих новый порядок вещей, что происходит во всех цивилизованных странах, с тех пор как началась промышленная революция. Их историю стоит изучить каждому, кто хочет осмыслить недавний рост и текущие тенденции нового экономического порядка. Корни промышленных магнатов следует искать среди инициативных англичан, которые взялись исполнять обещания промышленной революции в конце XVIII и начале XIX века. Этих магнатов раннего времени, вероятно, можно считать изобретателями, по крайней мере в широком значении этого слова. Но более существенно то, что они проектировали и строили фабрики, заводы, шахты, совершенствовали технические процессы, оборудовали предприятия машинами и станками. Они одновременно руководили производством и занимались финансовой стороной дела. Нигде эти начинающие промышленные магнаты не проявили себя так убедительно, как в среде английских промышленников того времени, которые проектировали, испытывали, строили, и выводили на рынок необходимые для производства станки, заложив основу машиностроения. Несколько позже почти такой же эффект произвела новаторская работа американцев в тех же направлениях проектирования механической промышленности и производства. Людям этого класса новый индустриальный порядок во многом обязан как своими первыми успехами, так и последующим развитием.
Это были промышленные магнаты, предприниматели – в том простом и всеобъемлющем значении этого слова, какое, вероятно, имеют в виду экономисты сотню лет спустя, когда речь заходит об оплате, причитающейся менеджменту за продуктивную работу. Эти магнаты сочетали в себе качества бизнесмена и эксперта в промышленности, и эксперт, кажется, был более ценен. Но владельцы фабрик, шахт и судов, а также торговцы и банкиры тоже составляли жизненно важную часть этого бизнес-сообщества, из которого позже и выросли корпоративные финансисты XIX и XX веков. Промышленный магнат имеет и коммерческие, и технологические корни, и в той ранней фазе его истории, как она рассматривается в традиционной экономической теории, он действительно занимался и тем и другим. Это было до больших масштабов, широкого размаха и глубокой специализации, к которым промышленная отрасль пришла позже.
Но по мере того как росли масштабы бизнеса, объем управленческой работы тоже рос и требовал все больше сил и времени. Управляющие постепенно склонялись к тому, чтобы уделять основное внимание финансовой стороне дела. В то же время и из тех же соображений бизнес-менеджмент в индустрии постепенно переходил на основу корпоративных финансов. Это привело к дальнейшему отделению владельцев промышленного оборудования и ресурсов от управленцев. Но одновременно промышленная система с технологической стороны демонстрировала рост диверсификации, специализации и сложности, а также производительности на единицу оборудования или рабочей силы.
Последний пункт, рост производительности, особенно существенен. В первые десятилетия машинной эры казалось очевидным, что основная цель менеджмента в промышленности – искать новые пути и способы модернизации, увеличивая производительность. Это было до того, как стандартизация и потоковое производство привели к нынешним масштабам выпуска продукции. И отчасти по этой причине, поскольку массовое производство было незначительным и сильно ограниченным по сравнению с последовавшим ростом, обычный объем выпуска продукции в механической промышленности был относительно небольшим и поддавался управлению. Поэтому промышленные предприятия имели дело со свободным рынком, способным при необходимости усвоить большее количество товара. Исключения существовали, например, в текстильной промышленности. Но в целом в первые десятилетия XIX века ситуация была именно такова в английской промышленности, и еще более отчетливо все это проявлялось в промышленности американской. Такой свободный рынок давал равные шансы конкурирующим производствам, без существенного риска затоваривания. Тому же способствовал рост населения и достижения транспортной промышленности – и то и другое поддерживало свободный рынок при любых перспективах роста и при ценах, обещающих справедливую продолжительную прибыль. В таких условиях умеренно свободное конкурентоспособное производство было реально.
