Инженер Средневековья - [37]

Кристина и Янина сели рядом со мной, а Наталья — возле пана Мешко.

Мы все до единого были обнаженными. Пышущие здоровьем тела являли собой восхитительное зрелище, но женская нагота в бане не вызывала греховных мыслей. При таких высоких температурах не думаешь о любовных утехах.

Следуя примеру блондина, я раскинул руки, и женщины прижались ко мне. Я заметил, что пан Мешко все еще держит руки на коленях.

— Пан Конрад, — обратился он ко мне, — ты должен понимать, что иметь на что-то право — одно дело. А уклониться от этого — совсем другое.

Блондин рассмеялся.

— Пан Мешко, ты просто поражаешь меня своей доблестью в битвах и кротостью в браке. Ты бы лучше последовал совету Святой Церкви, которая дозволяет нам бить жену палкой не длиннее, чем расстояние от кончиков пальцев до локтя, и не толще, чем твой большой палец. Последуй моему совету — никогда не используй ничего, кроме палки! Уверяю тебя, пан Мешко, это только пойдет на пользу твоему счастью, как в браке, так и в других делах.

— Всегда рад твоим советам, мой господин, хотя, возможно, я сообщу некоторые факты на празднике сегодня вечером. — Он хитро улыбнулся.

— Ха! О том, что моя жена предпочитает оставаться в Венгрии, а я обеспечиваю ее здесь? Твоя взяла, пан Мешко!

Он повернулся ко мне.

— А это, должно быть, благородный великан, пан Конрад Старгардский, прибывший из загадочной страны с волшебным снаряжением. — Его глаза горели, и он улыбался. — Человек, который побеждает целый взвод бандитов и разбойников и захватывает множество трофеев! Человек, который спасает юных дев, выхватывая их из лап смерти и купцов, и, рискуя своей жизнью, доставляет в безопасное место. Человек, изможденный сражениями со злом, у которого тем не менее хватило сил, чтобы Кристина целое утро улыбалась, как не улыбалась уже несколько месяцев.

Кристина кинула в него мокрую кедровую ветку, но он даже не обратил внимания.

— Полагаю, эти раны и ушибы — результат честной битвы, а не схватки с нашей кроткой Кристиной. — В него снова полетели ветки. — Благородный пан Конрад, я рад знакомству с тобой и польщен твоим визитом. Я — граф Ламберт Пяст, и я приветствую тебя в Окойтце.

Я попытался встать. Мне было очень жарко, и с меня градом катился пот. Но в первый день моего пребывания в этом веке я получил по голове за несоблюдение правил этикета. Я решил во что бы то ни стало выучить их и безоговорочно им следовать.

— Ах, пожалуйста, не кланяйся. Не подумай, что я не уважаю формальности, но чтобы поклониться, тебе придется встать, а я опасаюсь за крышу.

— Благодарю тебя, граф Ламберт, и мой череп тоже тебя благодарит, — ответил я, стараясь поддерживать этот шутливый, но все же полезный для меня разговор. — Боюсь, что ты сильно преувеличил мои заслуги.

— Именно так о тебе говорят. Я знаю, что история с ребенком — чистая правда, потому что сам разговаривал с пани Малиньской и удостоверился, что с девочкой все в порядке. Борис Новацек проявил благоразумие, когда предлагал не брать с собой ребенка. Лишь по счастливой случайности вы нашли Окойтц в такую метель. Но на то он и купец, что может позволить себе быть разумным, а вот благородный рыцарь — далеко не всегда. В первую очередь он должен думать о справедливости и чести, а остальное не важно. Ты хорошо поступил, пан Конрад! Мне стало известно из третьих рук — Борис рассказал Илоне, а она мне, — как ты убил на дороге пятерых разбойников. Это правда?

— Нет, мой господин, я убил только двоих. Один из них, вероятно, был вором, вымогателем или всего лишь разгневанным кредитором. Он напал на меня, я же не сумел его разубедить. Я сожалею, что убил его. Вторым был рыцарь, которому я нанес удачный удар. Других — оказалось, что среди них одна женщина — я только ранил, а добила их моя лошадь.

— Ах да. Твоя умная боевая кобыла. Твой тонкий меч и твоя странная тактика. Но об этом позже. Пора вылезать.

Я обрадовался, потому что мои глаза горели от жара. Один странный эффект сауны состоит в том, что как только распаришься, то холод уже не ощущается. Я стоял по колено в снегу и, стегая себя веником из кедровых веток, очищал тело от пота и грязи. Мы находились во внутреннем дворе, окруженном зданиями, но у этих людей не было абсолютно никакого табу на наготу! Десятки крестьян проходили мимо, не обращая никакого внимания на нас — девятерых обнаженных людей в снегу. Я никогда не слышал о таком бытовавшем в Польше обычае; вряд ли монахи записывали подобное в своих исторических книгах.

Размышляя об этом, я почувствовал, как меня кто-то резко хлестнул по ягодицам. Я повернулся.

Напротив меня стояла Кристина с еловым веником в руке. Ее ноги были широко расставлены, кулаки уперты в бедра, и она улыбалась во весь рот, как будто бросая мне вызов. Я не был уверен, чего именно она ожидала, но вызов принял и ответил ей тем же.

Она взвизгнула и вновь шлепнула меня веником. Вскоре к ней присоединились остальные пять девушек. Я был окружен, и мне пришлось нелегко.

— Не бойся, пан Конрад! Я иду к тебе на помощь! — В круг ворвался граф. — Спина к спине, пан Конрад!

— Благодарю за своевременную помощь, господин мой. Вместе мы, может, и одержим победу!