Иные песни - [51]

— Говорят, ты вел с ним какие-то дела.

— Больше десятка лет, правда. Я даже надеялся, что он женится на Майе. Может оно и лучше, что ничего из этого не вышло…

— И вс же, это был весьма умный ход, — заметил пан Бербелек, — с этими гампатропами: только они могли проникнуть на участок Лотте без того, чтобы сразу же встревожить ее гампартов. У Лаэтитии их несколько дюжин, уникальная родовая морфа, тут же чувствуют любого чужака. Это было хорошо спланированное покушение; оно просто должно было стать удачным.

— А с другой стороны, сколько в Эгипте текнитесов фауны, способных вывести таких сигоморфов человека и животного? Три? Четыре? А Гипатия никогда не простит нападения на дом своей родственницы.

— Даже если какой-то текнитес и признается, так что? Разводить ему разрешено. А кто покупал у него? Посредник посредника другого посредника. Кто-то из них давно уже попал крокодилам на ужин — и тут след прерывается. Если бы у Изидора был только один враг — дело было бы понятное — но, как я слышал, врагов этих у него столько, что они бесконечно могут перебрасывать подозрения один на другого.

— Святая правда, святая правда, я бы и сам не мог перечислить тех, готовых на убийство за доступ в Кривые Страны; доходы они могут ожидать просто сказочные, хотя, говоря честно, даже и не скажу, на каком основании. Будут и другие убийства, это точно. Но оно всегда так, когда появляется новый рынок, новый товар. Так что, эстлос, как оно вам на вкус?

— Ммм, наверняка привыкнуть можно. Анеис, думаю, мне стоит прикупить какое-нибудь оружие.

— Кераунет?

— Да нет, что-нибудь небольшое, на всякий случай, но что бы с одного удара повалить и бегемота. Стилет… пускай будет стилет.

— Понимаю, понимаю, — закивал головой Панатакис.

И уже через неделю он вручил его Иерониму на том же самом балконе. Договоры, подписанные с Африканской Компанией, обещали Панатакису настолько громадные прибыли, что безопасность пана Бербелека внезапно сделалось для старого фактора более важным, чем безопасность его внучат: человек глядит другому человеку в лицо, человек пожимает другому человеку руку, в то время, как Купеческий Дом не обладает волей, честью, морфой — после смерти эстлоса Бербелека с эстлосом Ануджабаром нужно будет начинать все сначала.

Что же касается первой просьбы Иеронима, тут дела продвигались значительно медленнее. Панатакис высылал пану Бербелеку через своих людей письма с последовательно получаемыми сведениями; правда, их не было много.

«В Александрии проживала в 1174–1176, 1178–1181 годах, в 1184 и, с перерывами, с 1187 года. Жила она у эстле Лаэтии Лотте, у эстлоса Дамиена Шарда, которого считали ее любовником (потерялся в океаносе в 1186 году) и в арендованном ею дворце в Старом Канопийском Квартале. Якобы, в частном порядке ее принимала предыдущая Гипатия. Кредитные письма на крупные суммы от банков в Бизантионе и в Земле Гаудата».

«Участвовала в не менее, чем трех джурджах, в 1192 и 1193 годах».

«В 1176 году, когда раскопали катакомбы Пифагорейских Повстанцев, она выкупила, опередив Библиотеку, три лучше всего сохранившихся свитка».

«Ее видели в Хердоне».

«Более десятка лет назад ходили слухи, что она участвовала в черной олимпиаде; но оказалось, что картина, на которую ссылались, изображала триумфаторов XXV черной олимпиады, проходившей в 964 году ПУР».

Пан Бербелек выслал письменный запрос, в каком бы виде спорта мог выступить двойник эстле Амитасе.

«В Сотне Бестий».

«Якобы, она участвовала в паломничестве к Камню».

«Никакие родственники не известны. Сама же она упоминала о матери, которая «правит на востоке. Ни о каких мужьях, детях ничего не известно.

«Скупала работы Ваика Аксумейца; ее публично обвинили в намерении заново отстроить его автоматон, обвинителя она публично вызвала на поединок. Сообщения свидетелей довольно неясные. Вызванный (мелкий аристократ из Второго Васет) погиб на месте».

Стилет был легким, прохладным в прикосновении, убийственно красивым. Иероним закрепил его под левым предплечьем, поближе к локтю, рукав кируффы прятал оружие без следа. По ночам, в тишине собственной спальни во дворце Лотте, пан Бербелек тренировал движение правой руки — раз, пальцы в рукаве, два, большой палец под ремнем, три, стиснуть рукоятку, четыре, плавно вывести клинок, пять, укол без замаха, шесть, конец — чтобы тело помнило, даже если разум поддастся.

* * *

Необходимо было выполнить строго определенные условия места и времени. Никаких свидетелей — то есть, только они двое в четырех стенах или в абсолютно пустом месте. Не дать ей времени на защиту — то есть, без длительной подготовки, не вступая в разговоры, в противном случае, она бы сразу все поняла. И самому уйти живым — то есть, удар наносить со стопроцентной уверенностью, что нигде поблизости нет Зуэи.

Это третье условие было самым сложным к исполнению. Зуэя и так редко отходила от своей госпожи дальше, чем на несколько шагов, в соседнее помещение; теперь же, после покушения на Изидора Вула, разделить их было практически невозможно. Пан Бербелек начал было носиться с мыслью об опережающем нападении на невольницу-ареса либо о призыве на помощь Зайдара, который, что ни говори, был нимродом. Но инстинкт стратегоса подсказывал ему, что план не следует без надобности усложнять.