Иные миры, иные времена - [115]

Она задумчиво посмотрела на него.

— Я… не знаю. Как ни странно, я немножечко влюблена в вас. Даже не понимаю, почему. Вы никогда не обращали на меня внимания, разговаривали только как с секретаршей, целиком посвятили себя работе. Вы ни разу не пытались поцеловать меня и не сделали ни одного комплимента. Что я могу ответить? Ваше предложение слишком сухо… слишком внезапно. Может быть, отложим наш разговор на какое-то время? Чтобы вы успели… ну, скажем, объясниться мне в любви? Мне кажется, это не лишнее.

— Но я действительно люблю вас, Мира. Пожалуйста, простите меня. Значит… вы не отказываетесь окончательно? Вам не противна сама мысль о таком замужестве?

Она медленно покачала головой, глядя на него красивыми блестящими глазами.

— Тогда, Мира, позвольте мне объяснить, почему я не ухаживал за вами и попросил вашей руки так нет ожиданно. Вы знаете, над чем я работал дни и ночи все последнее время?

— Над каким-то оружием, имеющим оборонное значение. И, если не ошибаюсь, правительство вас не фит нансировало.

— Совершенно-верно, — сказал Браден. — Тупые генералы никогда не поверили бы в мою теорию, так же как и большинство физиков. Но к счастью у меня есть — вернее, были — деньги, полученные за некоторые мои патенты в области электроники. Я работал над защитой от атомной и водородной бомбы, а заодно любого другого оружия, если, конечно, оно не расколет земной шар на куски. Ничто не может проникнуть сквозь мое силовое поле, которое останется стабильным столько лет, сколько я пожелаю. Кроме того, это здание забито сверху донизу всевозможными запасами, даже химическими удобрениями и семенами для выращивания растений без почвы. Двоим хватит на всю жизнь.

— Но… ведь вы передадите свое изобретение правительству? Это — защита от атомной бомбы…

Браден нахмурился.

— Да, конечно, но оно практически не имеет оборонного значения. Тут генералы оказались правы. Видите ли, Мира, энергия, необходимая для создания силового поля, кубически пропорциональна его размерам. Когда я окружу это здание восьмидеcятифутовым куполом, энергостанции Кливленда выйдут из строя. А для того, чтобы защитить даже небольшую деревню, или, скажем… военный лагерь, нужно столько электроэнергии, сколько вся страна вырабатывает в течение нескольких недель. Отключить силовое поле нереально: для его включения вновь потребуется такое же количество энергии. И поэтому правительство сможет использовать мое изобретение в тех же целях, что я сам: спасти одногодвух человек от ужасов войны и ее последствий. К тому же сейчас слишком поздно.

— Слишком поздно… что вы хотите сказать?

— У них не осталось времени. Дорогая моя, война началась.

Лицо ее побелело, как мел.

— Несколько минут назад, — сказал он, — по радио объявили, что Бостон уничтожен прямым попаданием атомной бомбы. А вы прекрасно понимаете, к чему это приведет. Я включаю рубильник и не дотронусь до него, пока не смогу убедиться, что мы в безопасности. — Он не стал говорить, что убедиться в этом невозможно. Мы не можем никому помочь — слишком поздно. Спастись самим — вот единственный выход, Он вздохнул.

— Простите, что свалился вам, как снег на голову, но теперь вы понимаете, почему. Я ведь не прошу, чтобы вы дали согласие выйти за меня сию секунду. Подумайте, осмотритесь, рассейте свои сомнения. Дайте мне возможность поухаживать за вами, открыть свои чувства. Только останьтесь. — Он улыбнулся. — Я люблю вас, Мира.

Внезапно она встала со стула, посмотрела на него невидящим взглядом, повернулась и, как слепая, пошла к двери.

— Мира! — выкрикнул он, и выбежав из-за стола, кинулся к ней. Он догнал ее у двери, но она подняла руку, останавливая его. На лице у нее вновь появилось безмятежное выражение.

— Я должна идти, доктор, — спокойно сказала она. — Когда-то я закончила курсы медсестер, и хоть чем-то смогу помочь.

— Но, Мира, подумайте, чем это грозит. Ведь люди превратятся в диких зверей. Их ждет мучительная смерть. Я слишком люблю вас, Мира, и хочу избавить от такой участи. Останьтесь.

Неожиданно она улыбнулась.

— Прощайте, доктор Браден. Боюсь, мне придется погибнуть вместе с остальными дикими зверями. Такая уж я сумасшедшая.

И дверь за ней закрылась. Из окна он видел, как она сошла со ступенек и побежала, едва очутилась на улице.

В небе послышался рев реактивных самолетов. Возможно, подумал он, пока еще это наши. А может, и нет.

Вдруг о его лаборатории стало известно, и они решили первым делом разбомбить Кливленд? Он быстро подбекал к рубильнику и включил его.

За окном, в двадцати футах, возникла серая мгла.

Снаружи не доносилось ни звука. Он вышел из дома и уставился в безликое силовое поле, простирающееся на сорок футов в высоту и восемьдесят в ширину. И он знал, что оно уходит на сорок футов вниз, представляя собой идеальную сферу. Никакая сила не могла уничтожить его сверху, ни один червяк не мог проникнуть из-под земли.

Тридцать лет.

Не так уж плохо ему жилось все эти тридцать лет.

Он много читал, а любимые книги знал почти наизусть.

Он ставил эксперименты, хотя последние семь лет, после шестидесяти, постепенно терял интерес к науке. Да и зачем дикарям усовершенствования в электронике, если они, скорее всего, не помнят, что такое радио.