Интуиция. Как понять, что чувствуют, думают и хотят другие люди - [66]

Шестое чувство, предполагающее, что мысли человека прямо соответствуют его действиям, не учитывает важную роль, которую играет в формировании поведения контекст, неверно понимает причины поведения и неспособно изменить к лучшему поведение любого человека, в том числе наше собственное поведение.

Бесполезно добрые самаритяне

Прочитав эту главу, вернемся к Уолтеру Вэнсу и бросим беглый взгляд на безучастных свидетелей его приступа. Можем ли мы лучше понять мотивы этих людей? Безразличные наблюдатели, они, возможно, были бессердечными и алчными (на что указывает их поведение). Но особых причин думать, что эти люди более алчные, чем мы с вами, нет. Проблема этих людей в том, что они оказались именно в тех условиях, какие удерживают от оказания помощи людей, в других обстоятельствах с большой вероятностью способных стать добрыми самаритянами.

Здравый смысл подсказывает нам, что одни люди полезны, а другие – нет. Если вас внезапно скручивает приступ или неожиданно происходит беда, вполне разумно предположить, что чем больше вокруг вас людей, тем выше вероятность помощи. Но исследования снова и снова показывают, что по мере увеличения числа свидетелей несчастья вероятность того, что кто-то из них придет вам на помощь, на самом деле уменьшается.[259] Для помощи нужны лишь несколько человек из огромной толпы. Идеальное число таких нужных людей – двое, один из которых помогает попавшему в беду, а другой вызывает бригаду «скорой помощи».

Понимание причины, по которой большее число окружающих уменьшает помощь, требует оптики широкого обзора, а не увеличительных линз. Если сердечный приступ случается у человека в магазине, куда он пришел за праздничными покупками, для того чтобы ему пришли на помощь, должны произойти две вещи. Во-первых, люди должны заметить, что у них на глазах что-то происходит. Задним числом это кажется просто, но в действительности трудно, поскольку внимание ограничено.[260] Оно сосредоточено или на одном, или на другом, но редко – и на том и на другом одновременно. По мере увеличения числа покупателей, идущих по своим делам, возрастает и вероятность того, что вы не заметите одно из событий. Во-вторых, для того чтобы вмешаться, вам надо понять «нештатность» ситуации. Вот тут у большинства и возникают настоящие проблемы. Сердечный приступ может выглядеть намного менее очевидным тогда, когда происходит у вас на глазах. Возможно, этот человек пьян? А вдруг это наркоман? Вы озадачены странностью ситуации и поступаете так, как поступают общественные животные в состояниях неуверенности, неопределенности: вы смотрите на других людей, пытаясь понять, озабочены ли они происходящим так же, как вы. А они, в свою очередь, ведут себя так же, как и вы: прикидываются, что ничего из ряда вон выходящего не происходит. Никто не проявляет желания стать первым, кто бросится на помощь человеку, который, возможно, в помощи и не нуждается. Видя спокойствие окружающих, вы делаете вывод, что ничего особенного не происходит. То же самое делают и остальные. Ирония заключается в том, что каждый из проходящих мимо, возможно, глубоко встревожен, но внешне все делают вывод, что раз остальных ситуация не смущает, значит, вмешательство неуместно и неоправданно.[261] Неспособность оценить ситуацию как чрезвычайную – вполне человеческая черта, необязательно свидетельствующая о черствости души.

Настройка здравого смысла на понимание более широкого контекста помогает объяснению не только того, почему добрые люди могут не прийти на помощь в чрезвычайной ситуации, но и того, почему многие окружающие все же приходят на помощь. По словам жены Вэнса, в конце концов на помощь ее мужу пришли шесть женщин (все шестеро были медсестрами). Обратите внимание: в отличие от остальных покупателей, эти женщины в силу профессии точно знали, как выглядит чрезвычайная ситуация и что надо делать, если они с ней сталкиваются. Можно ли назвать вмешательство этих женщин геройским поступком? Конечно, да, поскольку они пытались спасти умирающего человека. Но теперь мы понимаем истоки этого героизма. Точно так же, как зло может быть банальным, банальным может быть и героизм.[262] Он необязательно требует непоколебимого самообладания или внутренних альтруистических наклонностей, иногда достаточно просто обладать необходимыми профессиональными навыками.[263]

Мысли других людей – отнюдь не открытые книги, что не мешает нам предпринимать попытки понять эти мысли. Инструменты, имеющиеся в нашем распоряжении, – наш собственный разум, стереотипные представления о чужих мыслях и наблюдение за поведением других людей – всего лишь эвристические упрощения, делающие проникновение в чужие умы весьма несовершенным. Ошибки, к которым приводят эти упрощения, не делают их, однако, бесполезными: в каждом из них есть свое зерно истины. Но ошибки тоже не случайны: каждая создает предсказуемые погрешности, мешающие нам точно понимать других. Эгоцентризм преувеличивает степень совпадения чужих мыслей с собственными. Стереотипы высвечивают различия и затемняют сходство. А поступки других людей подталкивают к упрощенным предположениям о мыслях, которые стоят за этими поступками. Эти эвристические закономерности обеспечивают простые пути к пониманию чужих мыслей, но простота достигается ценой упрощения этих мыслей. Умы других людей сложнее, чем часто кажется нашему шестому чувству.