(Интро)миссия - [70]

На кровать, которая была придвинута к моей, никто из новеньких в этот вечер не лег. А на следующий день нашу часть ждали великие потрясения. Нет, тревогу не объявляли. Прямо громом среди ясного неба было сообщение Мойдодыра о том, что в наш штаб подселяют еще одну часть. Нет, я так и не научился понимать эту веселую вещь — армию. Ладно, если подселяют человека, ну, двоих… А тут — целую часть! К счастью, она оказалась маленькой. Десять офицеров и прапорщиков и четверо еще не привезенных солдат. Нам всем велели перебраться в одну спальню и для этого соорудить двухъярусные кровати. Таскать недостающие ложа мне не доверили, помня предостережения, повторяемые на каждой странице моей истории болезни. Этим занялись новенькие под чутким руководством Ростика. Тот через слово повторял, что он „Черпак Советской Армии“. Славик, призванный из соседнего с Ростиком города, подтрунивал над земляком. Ростик злился, пытался что-то приказать, но трое новичков дружно его послали. На попытку задираться зажали бедного „черпака“ в угол и наградили парочкой подзатыльников.

Ростик жаловался за обедом сержантам под мой злорадный смех. Те особо ребят не осуждали, зная говённый характер Ростислава. Юра лишь заметил, что поначалу быть такими прыткими не стоит. Славик кивнул головой в знак согласия. Я нравился ребятам — всем. Шутил непрестанно, чем поднимал пока что только настроение. Особенно им нравилось мое отношение к постоянным подначкам со стороны то Стаса, то Ростика, то солдат из соседней части. Те до сих пор не могли успокоиться из-за того, что меня оставили в покое и не гоняют, как молодого. Я откровенно плевал на всю эту армейскую иерархию, и молодежи это нравилось. Славик с Бобом спрятали у меня в кабинете прямо в сейф с секретными бумажками остатки гражданской жратвы. Вечером они, улучив момент, поднялись в кабинет начальника штаба за вторым ужином. Чести принимать его вместе с ними удостоился только я. Уже перед самым отбоем привезли еще одного новенького. Щепик выцарапал его на распределительном пункте, несмотря на то, что еще один солдат в этом полугодии не был нам запланирован. Мойдодыр твердо решил не отдавать никому украденного парня. Полночи парнишка готовил себе форму.

Естественно, мне не спалось. Хотелось поболтать и орально прощупать его на предмет годности в любовники. Паренек был похож на ребенка, но, несмотря на это, моим любимым типом не был. Скромный, вежливый Андрюха — из Могилевской области. Я недолго сидел с ним, ибо понял, что он всё равно никуда от меня не денется. Ростик упорно не хотел лезть на уже сооруженные вторые полки, но жребий указал ему на это. Я остался на своей кровати, и теперь Андрюха должен был лечь рядом со мной. Я не хотел его и спал спокойно. Ромка храпел, как мужчина. Пару раз Стас, спавший под ним, пинал его ногами снизу, и это в конце концов помогло украинскому парню занять положение, в котором он не мешал нам наслаждаться соитием с Морфеем.

Днем мне пришлось сходить в соседнюю часть за тушью и перьями, которые я выпросил у Мойдодыра для пущей своей значимости. В доме у соседей одна комната была нашей. Я быстренько отыскал целый набор красивых перьев и собирался было уходить, дабы поскорее начать творить шедевры, когда зашел один из местных „дедов“ — тот, с которым несколькими днями раньше я чуть не подрался у „химической“ столовой. Я сразу понял, что на сей раз межвойскового конфликта не избежать — уж больно агрессивным он был. Зато мелким. Я сбил его с ног, закрыл комнату и спокойно пошел к себе. Даже руки не тряслись. Рассказал Юрке со Стасом, они пообещали разобраться в причинах. А их, в общем-то, и не было. Просто парень был зол на свою молодежь. Решил, что я больной и слабый, и захотел на мне выместить свое зло. Вечером пришел мириться. Учитывая, что при стычке я совсем не пострадал, я протянул руку в ответ. Больше никто из соседей не позволял себе выпадов в мой адрес.

На следующий день нам представили нового командира вновь пополнившегося и единственного в нашей части взвода. Заменитель Мордоворота понравился мне сразу. Его выбрали из числа наших прапорщиков, причем настолько удачно выбрали, что он оказался не пьяницей. Простой мужик, добрый и приветливый, относящийся ко всем без различия по сроку службы и званиям. Мне окончательно начинало здесь нравиться. Подумать только: еще недели не прошло, а я уже настолько свыкся с местной обстановкой, что даже и про Минск думать забыл! Лишь иногда, особенно перед сном, вспоминал Сашку. Я прогонял, как мог, мысли о нём, и спокойно засыпал под раздававшееся над ухом сопение малыша Андрея.

Близился Новый год. Командование задумало устроить для детей офицеров новогоднее представление в здании нашего клуба. Мне было поручено нарисовать под это дело декорации. Для этого в мое распряжение выделили служившую раньше будкой киномеханика комнату, как и положено, с дырками в зал. Кино в клубе не крутили лет десять, но дырки остались. Рисуя всяких там зайцев, Дедов Морозов, Снегурочек и прочую ублажающую офицерских деток нечисть, я наблюдал в окошки за Славиком, мывшим полы в клубе. Эрекция не спадала, ибо он только и делал, что стоял раком. Вот он, мой первый здешний лавер! Он, на свою беду, возбудил меня и навлек на себя мою любовь. Я не отходил от него, рассказывая анекдоты и иногда помогая менять воду в ведре. Снегурочки кончились, и я полностью занялся Славиком. Тяжело будет его раскрутить! Да и не очень-то хочется просто трахнуться. Хочется любви, причем обязательно обоюдной. А он любить мужика не сможет. Ну да ладно — я его буду любить, а он пусть считает это настоящей мужской дружбой.