(Интро)миссия - [68]

Начало воскресенья, кроме наличия двух яиц на завтрак и отсутствия в столовой ефрейтора, ничем от субботы не отличалось. Ростик с Вовчиком после обеда ушли в увольнение, а я заступил в наряд в роли падчерицы у нескольких мачех. Краники я тер долго, пока они не засияли, как кремлевские золотые купола. Вспомнился Вадим из учебки. Бедняжка, и как он мог смириться с тем, что его заставляли скоблить „очко“ лезвием?! Тут просто шваброй протер, и то почувствовал себя весь в какашках. Да-а, человек может привыкнуть ко всему. Даже к фекалиям. С пренебрежением ко всему этому дерьму я вздрочнул в полюбившейся последней кабинке, вспоминая последняю ночь с Вадиком. Господи, когда же настанет то время, когда мы встретимся в Москве?! Я уверен, он будет моим мужем. И будем жить мы счастливо, и умрем в один день — лет так через шестьдесят.

Поутру меня доставал Стас. На краниках, которые я вчера ювелирно обработал, обнаружился пепел от сигареты. Не иначе как Ростик постарался. Стремление конкурировать со мной в звании уборщика-стахановца заставило его стряхнуть вместо обычных капель пепел. Визжал Стас недолго. Он понимал, что я бы не стал портить произведение ювелирного искусства. Я кивнул на возможного вредителя, и сержант замолк. Судя по всему, никто не ожидал, что я так хорошо справлюсь со своими обязанностями. Им хотелось найти повод для дальнейших приставаний, но он, как назло, не находился. Мойдодыр на разводе меня несказанно обрадовал: после обеда привезут новичков. Несмываемая, как пепел с писсуара, скука обещала вскоре улетучиться.

Самая длинная глава: 14. Про палку-выручалку и дырку-растопырку

Мне наконец-то дали более ответственное задание, чем уборка отхожего места. Командир приказал, а скорее, попросил начать строчить списки тех самых воинов запаса, которые были в подчинении у шести наших командиров батальонов. Воины, как им и полагалось, находились в запасе, причем иногда на расстоянии восьми тысяч километров от родной, но неведомой им части. Я не мог скрыть ржачки, когда дошел до целого батальона, состоявшего из жителей Владивостока, Находки и Комсомольска-на-Амуре. Интересно, сколько этому стоящему на запасном пути бронепоезду понадобится времени, чтобы допыхтеть до родной части? Я уже привык к воинским штучкам, но с завидным постоянством возникали совершенно нелогичные армейские пассажи, подобные этому. Или еще лучше — списки следовало писать от руки. Наличие пишущей машинки игнорировалось напрочь. До сих пор не понимаю, с чего бы это. Говорили, так положено по Уставу. Ну ладно, это им со мной повезло. А если бы меня не было? Где найти человека, способного выводить хотя бы относительно ровные буквы? Устав об этом хранил гробовое молчание.

Мойдодыр, видимо, просёк, какое счастье свалилось ему на голову. Я было хотел расположиться в Ленинской комнате, но он, под предлогом того, что бумажки секретные, отправил меня в кабинет начальника штаба. Того всё равно не было. Предыдущий уволился по старости, а нового никак не могли подобрать. Сначала хотели найти достойного среди наших бравых шести комбатов. Вовчик рассказывал, какая заварушка при этом началась. До этого неразливаемые водой и водкой друзья и собутыльники стали если не врагами, то, во всяком случае, неприятелями. И страшными сплетниками. Ябедничали друг на дружку, как в детском садике. Вместо привычных Петь и Вань превратились в „товарищей майоров и капитанов“. Голошумов, хоть и являвшийся комбатом, посмеивался над своими коллегами. „Куда, — говорил он, — вам штаб вести! Вы ж кроме несчастных двенадцати солдат (нас, стало быть) других и в глаза не видели! Вот пришлют кого-то со стороны, тогда узнаете“. Как в воду глядел — прислали, но после Нового года. Мойдодыр решил. До этого собрал всех шестерых и прямо спросил, есть ли кандидатура, за которую они проголосуют единогласно. Какое там! Один майор при тайном голосовании опередил всех на один голос: два собрал — свой плюс Голошумовский. Остальные проголосовали сами за себя. Даже Мойдодыра развеселили. Тема закрылась сама собой, а комбаты отпраздновали окончание соревнования грандиозной попойкой, от которой не могли очухаться уже неделю.

Вот и в этот день они поочередно заходили ко мне в кабинет начальника штаба и давали ценные указания, которые в основном упирались в быстроту сотворения списков именно их запасников. Каждый хотел отнести свои списки на подпись Мойдодыру быстрее, чем остальные пятеро. Мне это сразу не понравилось. Риск нажить себе пятерых недругов был очень большим. Я пошел стучать Самому Справедливейшему Из Справедливых. Взвесив все „за“ и „против“, он согласился со мной, когда я предложил писать по очереди каждому комбату по алфавитной буковке и кончить всё в один день. Комбаты захотели возразить, но было поздно — индульгенцией я заручился.

Работы было аккурат до Рождества Христова. Подарок им будет. Торопиться я не собирался: минский опыт я впитал досконально. В армии иная трактовка закона сохранения энергии: делай вид, что работаешь. А в первый день я вообще от всех отмазался — надо было руку потренировать. Репетицию решил отложить на послеобеденное время, еще не зная, что от новых впечатлений рука начнет выводить чёрт-те что.