(Интро)миссия - [31]

В этот день я не пошел. На следующий тоже: весь день шел дождь, иногда переходящий в ливень. В среду вызвал меня к себе Буденный и стал уговаривать немного поработать на огороде. Неужели результаты обследования позволяют ему так говорить? Наверно, я мало таблеток съел. Нет, на огород не пойду. А вдруг сдохну? Давайте, я Вам что-нибудь где-нибудь попишу или порисую. Ага, есть чего рисовать! Надо оформить какие-то стенды в аптеке. И написать по-латыни на баночках и мензурках. Латынь я знаю. Не в совершенстве, но немного есть. „Ars longa, vita brevis est“. Буденный не знает, что это. А я знаю! Жизнь коротка, а искусство вечно. В аптеке? Прекрасно! Согласен на все сто. Всё-таки на небе кто-то есть. Вот если он еще и домой меня отсюда отправит! Но это потом. Сейчас иду в аптеку.

Встречает меня Надежда. Это та, которая всем давала, а Косте — нет. Приветливая. Глазки сальные, блядские. Я делаю ей в ответ такие же и быстро понимаю, что напрасно. Она меня уже жаждет. Щупает там, где сто лет не хаживала бабская лапа, пока показывает мензурки. Делаю вид, что в латыни мне равных нет. Боже, как от нее отвязаться?! Ведь трахнет ненароком и фамилии не спросит! „Нет, — говорю, — сегодня работать не буду. Уже устал“. Она делает предположение, что я не настолько устал, чтобы не прийти к ней вечером на чашку водки с чаем. „Вон, видишь, голубой домик за магазином и забором?“ Ха! Значит, и Серёжка там живет. Спрашиваю: сколько нас будет за чашкой водки? Двое. Правда, еще есть брат и сын. Ага, сыночком обзавестись не забыла! Ничего удивительного. Сыну сколько? Ага, четыре… А брату? Девятнадцать. Что ж, где-то в полночь буду. А сейчас пойду спать. Когда спишь, нет нужды думать обо всём этом промискуитете.

Уже темно. Соседи по палате — а их опять трое — спят или делают вид. Выхожу через окно. Обещаю вернуться с рассветом. Неужели придется стать на время мужиком? Ради ее братца — хоть королем Швеции! Всем нутром чувствую, что братик должен быть хорошенький. Да и видел я его издалека. Запомнил только, что высокий блондин. Не знаю, как это будет по-латыни, но по-русски я его уже хочу.

Никого на моем пути нет. Усилие — и я на свободе. Звоню в дверь голубого дома. „А, Дима?..“ Во стерва! По-моему, меня здесь не очень-то и ждут. Забыла. Исправляется моментально. И чай, и водка, и пожрать — всё, как и обещала. Всё, что нужно солдату. Захожу в гостиную. Блондин смотрит телевизор. Какую-то польскую порнуху, причем явно не гетеросексуальную. Ах да, я забыл: домик-то голубой! С обитателем тоже всё сразу ясно. Я протягиваю руку, он ее нежно жмет и мягким голосом сообщает, что он Сергей. Хочу сразу же, с первого слова. Я спрашиваю, не составит ли он нам компанию. Не хочет — уж больно фильм интересный. Надька убивает меня наповал одной фразой: „Не обращай внимания — он у меня голубой“. Господи, да как же не обращать на это внимания?! Но делаю вид, что не обращаю. Слегка напиваюсь. Фильм кончается, Сергей желает нам спокойной ночи и томно смотрит в мою сторону. Надька просекает это и визжит, что ему сегодня ничего не перепадет. Подожди, дорогой… Вот разделаюсь с твоей сестренкой — и на твою долю хватит. Армия в долгу не останется. Надежда пьяна вдрызг. Ступаем тихо, ибо недалеко посапывает ее сынишка — тоже Димка. А тезку будить не пристало.

Наденька даже раздеться не в состоянии. Просит помочь. Сначала думаю, что это для пущего кайфа. Нет — просто не может. Ложимся. Уж очень хочется побыстрее отправить ее в Страну Сновидений. Она пытается ласкать меня, но делает это настолько грубо и неуклюже, что начавшаяся было эрекция угасает мгновенно. Передо мной возникает милый образ ее брата, и всё идет, как по маслу. Точнее сказать, по вагинальному секрету. Работаю со злостью. Именно работаю. Никакого наслаждения — тяжкая повинность. Стонет. Тащится. Чему уж там тащиться! Я бы на месте Сергея устроил в месте ее утех склад с анашой. Пару кило спокойно можно спрятать.

Наконец-то место утех кончает. Я же делаю вид, что извергаю семя в кулачок — оно еще пригодится. Надька прижимает своего мужика к довольно неплохой груди и шепчет амурные слова. Ну сколько же можно! Я еще лет в шестнадцать дал себе зарок никогда не верить тому, что говорят в постели. Высказавшись, она засыпает, причем на полуслове. Стараюсь не шевелиться. Дыхание ее становится глубоким, запах перегара поступает в атмосферу равномерно. Спит… Ну и прекрасно! Беру в охапку шмотки и, голый, иду искать комнату Сергея. Нахожу сразу — нюх в таких случаях меня подводит редко.

Он не спит. Его интуиции тоже можно отдать дань. И не только дань. Говорит, знал, что приду. Чуть ли не с разбегу окунаюсь в него. Целуется жадно. Прямо всасывает в себя всего меня. Горячий, страстный. Да и перегаром не воняет, в отличие от некоторых. У него приятный запах пота — и здесь не в сестру. Уже брезжит рассвет. Чувствую себя кем-то из нечистой силы: нужно успеть до первых лучей солнца. Я уже готов к очередному подвигу. Он сам поворачивается „к лесу передом, а ко мне задом“ — как в сказке про Бабу Ягу. Вот я в эту избушку на курьих ножках и вхожу. Медленно вхожу, со скрипом. Дверь скрипит — смазать забыли. Избушке больно. Стонет. Я боюсь, что ребенок за стенкой проснется. Не дай бог, увидит всю эту вакханалию! Стараюсь как можно осторожнее пробираться внутрь. Предварительные игрища с другой, более просторной избой дают о себе знать, и вошедший усталый путник изливает обильный поток благодарности. Хозяин избы тоже не скрывает слов любви. Как будто все сговорились! Неужели я действительно такой клёвый? Еле убеждаю, что мне пора.