Интимные места Фортуны - [106]

— Как пожелаете, сэр, — ответил он безразличным тоном.

— Это не вопрос моего желания, — холодно заметил капитан Марсден. — Мы набираем добровольцев. Думаю, ваш опыт может пригодиться.

— Я полностью в вашем распоряжении, сэр, — так же холодно ответил Берн.

На несколько секунд воцарилась тишина, а затем неожиданно вскочил Плакса Смарт. Выкатив глаза и все еще прижимая телефонную трубку к уху, он торжественно объявил:

— Коли нада, я готов!

Капитан Марсден глянул на него с изумлением и равнодушно ответил:

— Я не уверен, что ваши должностные обязанности допускают ваше участие в таком деле. Но я внесу ваше имя в предварительный список.

Вызвался лишь один доброволец, молодой парень по имени Гаймер. Они немного перекусили и теперь молча курили. Через некоторое время Берну, Смарту и Гаймеру было приказано выходить строиться у штабного блиндажа. При дневном свете траншея выглядела такой же унылой и безжизненной, как и ночью, только сейчас не было в ней никакой таинственности. Просто голая промерзшая межреберная впадина на теле земли. Понемногу собрался весь отряд, из блиндажа вылез адъютант и поговорил с каждым по отдельности. Казалось, он не особенно знает, что сказать. На Берна он взглянул с некоторым сомнением.

— Считаете, вам стоит идти, Берн? — поинтересовался он и, не дожидаясь ответа, двинулся дальше.

Штаб-сержант Тозер улыбнулся Берну и шепнул:

— Все будет в порядке. Просто глянешь на них, подкинешь сюрприз — и назад.

Берн увидел, что и Уитфилд тоже здесь, и у него вдруг возникло острое желание поохотиться с ним на пару. А в целом он был абсолютно спокоен, почти безучастен, если не считать предчувствия приключения, вызывавшего волнительную дрожь в теле. И тут же, с присущей ему извращенностью ума, он посмеялся над собой и обозвал дураком, а когда миновала и эта стадия, понял, что думает о капитане Марсдене со смутной неприязнью. В любом случае, убеждал он себя, ни одно из наших действий не производится по доброй воле. Если и нет явного принуждения, то оно всегда подразумевается. Затем он поймал себя на мысли, является ли его истинной сущностью та решимость, которую он с каждой минутой ощущает в себе все острее, или она возникает только под давлением обстоятельств.

Они отошли в пустой участок траншеи, и там офицер начал объяснять им, что предстоит делать, а сержант Морган периодически вставлял свои замечания и дополнения. Им показали кроки вражеских траншей, обозначили точку, намеченную для прорыва, пост, который нужно будет атаковать, если там окажутся немцы. Затем людей распределили на конкретные задачи. Берн оказался в паре с Плаксой, имея приказ держать участок траншеи с примыкающим к ней ходом сообщения, ведущим к основным окопам, и сообщать о любом движении неприятеля по траншее.

Было отмечено, что неподалеку от их участка может находиться пулеметная точка, но с этим до конца нет ясности. Коротко говоря, их задача состоит в том, чтобы прикрывать фланг группы и при необходимости поддержать огнем. Если возникнет необходимость применить гранаты, то после этого они должны немедленно отступить и присоединиться к главным силам отряда, не переставая при этом осуществлять посильную поддержку. Если сигнал будет подан свистком, они должны выдвигаться прямо к проходу сквозь проволочные заграждения, и если соединиться с основными силами отряда будет невозможно, самостоятельно и как можно быстрее пробиваться к своим траншеям. Их также предупредили об опасности обстрела своими часовыми и необходимости сразу называть пароль в ответ на оклик часового.

Мистер Кросс, убедившись, что солдаты поняли план в целом, а также отдельные, относящиеся к ним детали этого плана, повернулся к сержанту с вопросом, не забыл ли он чего-нибудь. Сержант был абсолютно уверен, что ничего не забыто, но счел необходимым самому повторить всю информацию еще раз. В вопросах о важности совместных действий он, в отличие от офицера, был не столь оптимистичен и сильнее напирал на то, что даже в общем деле, где скоординированы все детали и проработаны вопросы взаимодействия, каждый боец должен полагаться на самого себя и проявлять личную инициативу.

— Короче, хотим и рыбку съесть, и в воду не лезть, — иносказательно выразился он, и всем это здорово понравилось, хотя не все поняли смысл этой фразы.

Затем они разошлись по своим подразделениям с приказом собраться в девять часов на стыке траншей Делоне и Монк, и уже через несколько шагов Берн и Плакса остались наедине.

— И на шо же теперча нам, сраным придуркам, надеиться, — причитал Плакса.

— А зачем ты вызвался, Смарт? Я-то думаю, ты поступил очень благородно, но все же объясни, — попросил Берн.

— Как увидал, что этот гад-надсмотрщик на тя глянул, так думаю про сам себя: и я, штоль, пойду. Я ведь завсегда себе говорю про тебя, мол, этот раздаст друзьям все, што есть у самого. И никогда не кличет человека каким дурацким погонялом обидным. Вот я и думаю — иду! Это ж не впервой, не перша наша вылазка да и непоследняя. Чего бздеть-то? Я уж сам за собой пригляжу, да и за тобой, друже. Будь спокойн, положись на мени.

Он был все такой же, определенность придавала ему решимости. Берн на секунду задумался, затем поднял голову и взглянул на своего спутника.