Интимная жизнь Ленина: Новый портрет на основе воспоминаний, документов, а также легенд - [117]

Нередко Владимир Ильич предлагал кому-либо из присутствующих сыграть в шахматы. Играл он очень сосредоточенно, редко оставлял безнаказанными промахи противника. Если дела его принимали угрожающий характер, он становился серьезен, переставал шутить, задумывался и часто находил выход из затруднительного положения. Наблюдавшие со стороны по его улыбке понимали, что он уже вывернулся. При проигрыше он добродушно признавал свое поражение и объяснял, в чем заключалась его основная ошибка, отдавая должное удачной комбинации противника. Я играл слабее Владимира Ильича и испытывал большое удовлетворение, когда мне удавалось выиграть. Большинство из нас было мало знакомо с теориями шахматной игры, и это делало еще разнообразнее и самобытнее наши сражения.

* * *

Вопреки ожиданиям, горный воздух не вызвал улучшения здоровья Надежды Константиновны. Сердцебиения стали повторяться, усилились другие симптомы базедовой болезни. Она совершенно перестала принимать участие в наших прогулках. Владимир Ильич неоднократно беседовал со мной по этому поводу. В конце концов пришли к заключению, что самое целесообразное — обратиться к известному. в то время специалисту по заболеваниям щитовидной железы профессору Кохеру. Для этого нужно было ехать в Швейцарию — в Берн. Владимир Ильич не хотел отпустить Надежду Константиновну одну в такое далекое путешествие и решил сопровождать ее. Это требовало жертвы ценного времени и было затруднительно по материальным соображениям. Но Владимир Ильич не колебался. Ущерб в работе, наносимый поездкой, он решил наверстать укреплением заграничных партийных секций, посетив их во время поездки. Одновременно он решил прочесть рефераты в Вене и в швейцарских городах, что частично разрешало и материальный вопрос.

Елизавете Васильевне было уже семьдесят лет, и она была довольно беспомощна. Оставлять ее одну Ульяновы не решились. Владимир Ильич просил меня на время их отсутствия переселиться в их квартиру, с чем я, конечно, согласился.

После полуторамесячного отсутствия Ульяновы вернулись в Поронин, довольные результатами поездки. Состояние здоровья Надежды Константиновны, после сделанной ей операции, значительно улучшилось, сердцебиения прошли, силы окрепли. Несмотря на предписание Кохера беречься на первых порах, она сразу же порывалась поскорее вплотную взяться за работу. Уговоры Владимира Ильича не действовали. Он несколько раз пытался прибегнуть к моему «врачебному» авторитету, но и это помогало ненадолго. В конце концов Надежда Константиновна взбунтовалась, заявила, что совершенно здорова и ей никакие врачебные советы не нужны. Единственный компромисс, на который она пошла, заключался в том, что она согласилась воздержаться от высокогорных экскурсий.

* * *

Как только позволяла работа, Владимир Ильич выкраивал один-два дня для прогулок в горы. Он был очень выносливым туристом. Я, на десять лет моложе его, иногда с трудом поспевал за ним. А остальные члены нашей поронинской колонии, тяжелые на подъем, отказывались от наиболее трудных экскурсий.

Особенно запомнился-мне подъем на Рысы вскоре после возвращения Владимира Ильича из Швейцарии. Небольшой группой в ясное утро мы поехали в Закопане.

Без особых усилий мы дошли до живописной долины Хал я Гонсеницова. Посредине ее, в небольшой котловине, окруженной со всех сторон высокими скалами, находился популярный и чаще других посещаемый Чарны став (Черное озеро), а недалеко от него — схрониско, где весь день топилась плита и бурлил в чайнике кипяток.

Мы расположились на скалах около схрониска и вынесли туда чай. Некоторые из наших спутников растянулись с папиросами на камнях. Мы с Владимиром Ильичем, как некурящие, сошли к озеру. Вода его, издали казавшаяся черной от отражавшихся в ней скал, в действительности была чрезвычайно прозрачной. Глубоко на дне можно было отчетливо различить отдельные камни и водные растения.

После часового отдыха двинулись к перевалу За-врат. Скоро кончилась тропинка. Нужно было карабкаться по скалам. В наиболее крутых местах в скалы были вделаны железные скобки для облегчения подъема. С их помощью мы и стали осторожно подниматься вверх.

Вид с перевала вознаградил нас за трудности подъема. Оттуда с одной стороны открывался обзор Хали Гонсеницовы и Черного става, с другой — очаровательной продолговатой долины и дальше извилистой цепи Высоких Татр. В долине, как жемчужины, сверкали пять небольших озер.

— Нам стоило сюда карабкаться! — сказал Владимир Ильич.

Спуск с перевала был сравнительно легким. Скоро мы выбрались на тропинку, которая правильными зигзагами шла полого вниз. В долине мы подошли к первому из пяти озер, освежились его почти ледяной водой и двинулись дальше.

В долине находилось еще одно схрониско. Мы не задержались там, ибо хотелось скорее добраться до цели нашей сегодняшней экскурсии — Морского ока (Морского глаза). Прошли долину. Начался второй, невысокий перевал; к нему вела удобная тропинка. Скоро мы очутились на перевале, откуда открылся вид на еще более интересную долину, в глубине которой, среди скал, виднелось озеро. Оно действительно производило впечатление глаза, глубоко сидящего в орбите.