Интервью о морском змее - [9]

Я промолчал. К стыду своему, я ровно ничего не слышал об этой теории. В детстве я был твердо уверен, что вкус морской воды зависит от того, что в ней плавают сельди. Отказавшись от такого объяснения, я остался вовсе без точки зрения на вопрос. Словом, я счел более удобным промолчать.

— Отец предполагал, что эти исполинские травоядные ящерицы размножались посредством кладки яиц. Американская экспедиция 1924 года в Монголии[7], нашедшая двадцатисантиметровые яйца, подтвердила это предположение.

Говоривший умолк. Я подошел к стене, и рука моя невольно протянулась к беловатым, в натеках, линиям, намечавшим рисунок исполинских частей скелета на словно полированной поверхности скалы. Когда я дотронулся до углублений, меня охватило невольное возбуждение.

* * *

— Знакомы ли вы с палеоэмбриологией? — спросил меня старик.

— О нет, — отвечал я, — о развитии доисторических животных я знаю еще меньше, чем о них самих.

— Слой в один метр отлагается в течение семи тысяч лет. Толщина всех осадочных слоев земной коры равна пятидесяти четырем километрам. Вы можете рассчитать, сколько лет потребовалось для их отложения. Четыреста миллионов лет, господин профессор! Вот какими цифрами приходится оперировать, глядя на этот великолепный экспонат. В этих слоистых горных породах — великий геологический музей природы!

Рассматривая баснословное страшилище, я размышлял: завязло ли его тело в иле и тине первобытного моря, которые сохранили нам рисунок его костяка? Или один из моих предков, может быть, поклонявшийся чудовищу, как божеству, каменным топором выбил его изображение?

— На возвышенном плато, которое видно из окна библиотеки и простирается почти на полтора километра, падая к реке отвесным обрывом, когда-то велись обширные работы в течение десятков лет. В пункте, где мы сейчас находимся, недра прорезаны обширными галереями. Судя по преданию, о странных линиях, находящихся на этой скале и в совокупности, как видите, представляющих как бы рисунок, впервые рассказал университетскому сторожу некий шахтер, Томазий Мен. Какая-то катастрофа погубила впоследствии смельчаков, работавших в месте находки, и она надолго исчезла из вида и даже из памяти. Еще два года тому назад вода заполняла этот грот, — по-видимому, тут есть подземная река. Отец сам работает над вопросом. В будущем году он начнет здесь копать, если только позволят средства, — нужны масса рабочих, подрывные работы… А рекламно вести дело, разгласить его ради денег, конечно, невозможно. Отец рассчитывает найти окаменелости…

Как молния прорезала мой мозг мысль об Уолше.

— Уолш! Он-то не поскупится. И во всяком случае будет молчать.

Но до знакомства с Олафом Хэрстом я решил с предложением выждать.

— Рисунок, запечатленный на скале, не принадлежит ни плезиозавру, ни мозазавру, ни тем менее диплодоку, — продолжал старик. — Рандольф залил эти углубления краской. В иных местах отец восполнил недостающие части туловища, так что в рисунке есть, пожалуй, кое-что и произвольное. Изображение сделано на древнем красном песчанике в шесть метров толщины, перекрытом угленосными отложениями следующей геологической эпохи. Красный песчаник содержит следы железа, выделившего путем вековых химических процессов тонкую черную пленку. Когда эта природная лакировка была отбита, под ней-то и обнаружилось изображение.

Посмотрите сюда! Вот здесь, например, совсем отчетливо видны трехпалые лапы с когтями. Эти когти, между прочим, чрезвычайно смущают отца; тем не менее, он утверждает, что мы видим перед собою не что иное, как легендарного морского змея! Термин этот уже принят геологией, хотя зоология его применяет пока лишь к найденным в океанах угревидным рыбам в какие-нибудь три-четыре метра. По мнению отца, здесь изображен единственный водяной экземпляр змея из полусотни видов, принадлежавших к наземным и летающим.

— Может быть, «дракон» Августина, Элиана, Плиния, Лукана, — ведь все их описания сходятся, — и есть один из видов вашего морского змея?

— Вероятно, — ответил Хэрст. — Выводы отца — плод долголетних изысканий, но я, признаться, разделяю его соображения, по которым он так ревниво оберегает тайну, ничего не опубликовывая. Вы прекрасно знаете, как были бы встречены наукой недостаточно проверенные данные. А тут еще эти когти!

— Позвольте, позвольте! — воскликнул я. — На Малайских островах водится рыба, которая вылезает из воды и поднимается на стволы прибрежных пальм навстречу скатывающимся с них дождевым каплям. Одни предполагают, что она цепляется плавниками, другие говорят о когтях!

Здесь я окончательно убедился, что «Красное северное сияние» действительно представляет собою изумительный источник точного знания. Надо было видеть выражение лица Хэрста при этом замечании, основанном на прочитанном мною исследовании о мурманских сельдях.

— Где, где вы прочли это?!

Я скромно назвал источник, в котором было опубликовано столь важное для палеонтологии сообщение.

— Но у нас нет более никаких доказательств того, что этот рисунок не случайность, не простая игра природы, а что он высечен, и высечен не в наше время! Ведь и Рандольф мог бы выбить долотом то, что вы видите. Беда в том, что университетские записи, где значилось об открытии Томазия Мена, погибли сорок лет тому назад при пожаре библиотеки…