Интервью для столичной газеты - [20]

Максуд сидел, свесив ноги, на переднем балласте крана и, подставив лицо ласковому весеннему солнышку, думал о том, что завтра, в субботу, приедет Каринэ и они, наконец-то, отправятся в Самарканд. Еще издали, пока Гимаев не приметил направляющихся к крану мужчин, молодой торопливо сделал несколько снимков.

Увидев людей, Гимаев ловко спрыгнул на шпалы и пошел навстречу: на объекте, кроме него, никого не было.

— Лучше сюжета не придумать, да и лицо выразительное, мыслящее. Считай, я уже свое отстрелял,— сказал молодой старшему.

— Здравствуйте, молодой человек… — гость постарше протянул Гимаеву руку. — Были сегодня на многих объектах, говорили с шоферами, рабочими, мастерами, прорабами, начальством повыше, и нам несколько раз рекомендовали заехать на ИВЦ побеседовать с вами. Женщины-крановщицы прямо-таки настаивали, да еще механик ваш, молодой такой парнишка.

— Акрам…— улыбнулся Гимаев, а фотокорреспондент успел в это время еще раз щелкнуть затвором. Спросил иронически: — Передовик не покидает объект, даже если и нет работы?

— Не совсем так.— Гимаев пропустил мимо ушей иронию юнца. — Просто строительство несколько сложнее, чем видится с наскоку. Уйди я вместе с монтажниками или раньше, не исключено, что завтра на планерке, селекторном совещании, в штабе стройки, горкоме или где-нибудь в другом месте строители, не моргнув глазом, скажут, что строительство важного объекта ИВЦ срывается по причине отсутствия крановщика. А о том, что у них нет стройматериалов, они умолчат, если есть возможность свалить вину на другого. Я не хочу подводить ни своего механика, с которым вы, оказывается, знакомы, ни свое управление, у которого и без этого объекта забот невпроворот.

— Ну, это не для печати,— перебил фотокорреспондент.

Пожилой журналист, видимо, порядком уставший от своего юного коллеги, укоризненно посмотрел на него:

— Сережа, дорогой, пожалуйста, возвращайтесь в гостиницу. Сходите на базар, вы ведь собирались? Да и дело свое вы, кажется, сделали.

Фотограф, спросив о дороге на базар, довольный, попрощался.

— Вы уж извините нас, молодой человек,— сказал корреспондент, как только фотограф скрылся за углом.— Впрочем, снимает Сережа прекрасно, да вы и сами в этом убедитесь. Просто ему хочется казаться бывалым журналистом, потому и встревает в беседу не всегда к месту.

— Жизнь большая, научит,— ответил миролюбиво Гимаев.

— Как вы, наверное, поняли, мы с Сережей представляем центральную газету и хотели бы взять у вас интервью. Где бы нам получше расположиться, чтобы на солнышке погреться и дело сделать? У нас в Москве до солнечных дней еще ох как далеко! А в старости кости тепло любят,— грустно улыбнулся корреспондент, до боли напомнив Гимаеву старого адвоката, которого он и поблагодарить-то не успел.

— Это мы сейчас…— и Максуд направился к бытовке.

Он вынес столик, за которым бригада резалась в домино, из прорабской — металлическое вращающееся кресло, обитое ярко-красной искусственной кожей, а для себя прихватил табуретку.

— Комфорт, полный комфорт,— сказал довольный журналист, выкладывая на стол бумаги и портативный магнитофон. — Пожалуй, и начнем, а то на вашем солнышке как бы я не замурлыкал от удовольствия. Но прежде я хотел бы вообще поговорить с вами о строительстве. Ваше мнение, которое Сережа посчитал непригодным для печати, мне понравилось, и если оно подтверждается фактами, примерами, оно вполне годится для публикации. Меня как раз интересует то, чего не увидеть, как вы метко выразились, с наскоку. Все то, что лежит на поверхности, я, наверное, представляю. О том, что вы, строители, часто строите неважно, долго, дорого, однотипно, читатель хорошо знает. Его интересует — почему, а также — когда наступят долгожданные перемены? Для начала, товарищ Гимаев, такой вопрос: каким бы вы хотели видеть строительство?

— Более гибким и — сезонным…

— Пожалуйста, точнее…

— Могу и поточнее.— Гимаев положил руки на стол, сцепил пальцы. — Прежде о сезонности — мне кажется это главным. Для ясности, назовем благоприятные для стройки месяцы летними, а неудобные — зимними. В разных климатических зонах, разумеется, разные сроки. Производительность труда в летние и зимние месяцы несравнимая, о качестве работ и себестоимости и говорить не приходится.

Вроде яснее ясного: летом должен использоваться весь световой день, а по мне — так и все двадцать четыре часа,— дело ведь не в часах, а в отпущенном природой благоприятном времени. Отсюда на законном основании должно возникнуть понятие — сезонность. В этом слове для меня нет крамолы, лето для строителя должно быть как посевная или уборочная для хлебороба, когда работают, не покладая рук, не считаясь со временем. А как же получается у нас? Вы скажете: летом есть вторая смена. Да, она кое-где есть. Но, если провести честный учет рабочего времени вторых смен в целом по стране, они не дадут и тридцати процентов желаемого. Большинство смен числится только на бумаге, да еще в воображении руководителей — я ведь работал в разных концах страны и за свои слова отвечаю. Пойдем дальше…— Гимаев вытер вспотевший от волнения лоб. — У строителя в сезон, как и у любого, скажем, канцелярского работника,— пятидневка. А в зимние, по нашему условному определению, месяцы он сидит на простое, получая полновесную, почти летнюю зарплату. Не проще ли, в общем не ущемляя его прав, предоставить ему зимой три выходных дня, летом — один. Но тут уж мы переходим к гибкости, о которой я говорил вначале…— Максуд перевел дух.— На мой взгляд, зимние месяцы должны готовить летний плацдарм, а уж в сезон надо работать в три смены, и работать не на бумаге. Это насчет сроков строительства — здесь я вижу ощутимый резерв. Наверное, у вас возникает возражение: неудобно, непривычно. Отвечу: работа не должна принимать во внимание такие понятия, работа должна исходить из необходимости. Когда мы с вами спим, смотрим телевизор, а в это время варят сталь, ведут поезда и корабли, ремонтируют метро — то есть, работают многие люди, чей труд связан с непрерывным циклом, никто же не возмущается и не считает это неудобным. Наверное, и им хочется Новый год отмечать в кругу семьи, ходить в театр когда вздумается, а не когда получается, но они понимают: работа есть работа. Так почему же строители не могут работать летом, как следует, а зимой, соответственно, отдыхать? Впрочем, сказанное относится не только к строителям. То, что у нас в воскресенье не работает часть магазинов, на мой взгляд, чистейший абсурд. Если я в свой выходной не могу пойти в магазин, значит, должен делать это в рабочее время, потому что магазины закрываются в будни, именно когда мы идем с работы, а то и раньше. Парадокс? Еще какой! Да, не может быть общества, где одновременно все будут работать или отдыхать. Именно для того, чтобы одни могли хорошо отдыхать, другие должны в это время работать — и наоборот. Азбучные истины, не вам рассказывать. Разве это нормально, когда вы утром выходите на работу и видите, что ремонтируют вашу улицу. Перекрыто движение, создана масса неудобств! Разве такую работу нельзя проводить ночью? Удобно и для самих дорожников — никто им не мешает,— и для пешеходов, и для транспорта — для всех. Но нет, находятся доброхоты, которые, наверное, жалеют дорожных рабочих, но не жалеют ни всех остальных, ни государственных денег…