Интервью для Мэри Сью. Раздразнить дракона - [91]

— Почему же ты не направила вестника? Не дала понять моему брату, что жива? — Брок не упрекал, просто спрашивал, а сам гладил ее волосы.

— Когда я оправилась после падения, уже шла война, гибли драконы. Меня душила жажда мести. Мои сородичи умирали по вине Энпарса. А я не какая-то слабая человечка, которая прогибается под любого, кто сильнее, и забывает, что значат род и долг, едва переступит чужой порог. И пусть все, и кнесс в том числе, думают, верят, считают меня человеком, но в душе я все еще крылата! — Она сжала кулачок и запрокинула голову, глядя в глаза Брока. — Владыка Верхнего предела нашел оружие, что способно пробивать наши шкуры, словно стрела — листы пергамента. И я поклялась себе, что узнаю секрет кнесса и уничтожу его во что бы то ни стало. Задуманное мне удалось.

Дракон затаил дыхание, а я, кажется, уже знала, что услышу дальше.

— Это печати.

— Печати? — неверяще переспросил Брок. — Их же нельзя использовать как оружие. Само существо артефакта противится этому. Печать — залог не только силы правящего, но и мира, стабильности. Когда Энпарс впаял свою печать в ворота, чтобы оградить город от проникновения драконов — это одно. Дар Многоликого способен защищать. Но боги заповедали не использовать их творение как оружие.

— Это если ты не обратился к чернокнижию, — шмыгнула носом Марна. — Правда, когда печать используют в темных ритуалах, она сгорает. Вот почему Энпарс заставлял соседей склониться перед ним и принимал вассальные клятвы. Вместе с присягой на верность правитель Верхнего предела требовал отдать ему и символ кнесской власти. Оттого каждая победа в битве — это чья-то сгоревшая печать.

И как у нее получалось быть красивой даже в слезах?

— Зачем он на это пошел? Сила печати спасает от неурожая и засухи, с ее помощью можно остановить мор и заставить склонить горячие головы тех, кто решит затеять бунт, — казалось, Брок не мог поверить очевидному.

— Энпарс тщеславен, — пропела Марна. — А сейчас он сжег последнюю печать — кольцо тритона, что отдали ему болотники. Владыке понадобилась очередная. Только отец Рааны не пожелал стать простым вассалом, а захотел быть равным и просватал свою дочь за Энпарса. Но я верю, что завтра ты одержишь победу…

— Подожди. А как же та печать, что впаяна над воротами в крепость? Я сам видел, как два месяца назад перед заключением мира она не дала войти в цитадель Рейнху и располовинила его.

— Это еще один секрет Энпарса, как и фальшивый полоз на его шее, он лишь выглядит амулетом, а на деле — простой кусок металла. Так вот… Над воротами нет никакой печати. Это обман. У кнесса есть слуга — талантливый некромант. Все те драконы, что в облике людей якобы входили в ворота, были уже мертвы. Их ловили и показательно доставляли к воротам, чтобы люди видели, как охраняют крепость кнесс и сила его печати. Стадо верило своему пастуху и буквально боготворило его.

Марна позволила себе мимолетную презрительную улыбку.

— Но почему ты сама не убила Энпарса, когда узнала обо всем? — подозрительно спросил Брок, и драконица отпрянула с видом оскорбленной невинности.

— Когда кнесс приблизил меня к себе, он потребовал дать клятву, что я не причиню ему вреда. Моя рука не может подняться против Энпарса.

Марна продолжала играть роль несчастной, но не сломленной мстительницы, я же узнала и увидела достаточно. А смотреть, как шуршащая ткань сползает с ее плеча, оголяя нежную кожу… Увольте меня от созерцания последнего женского довода. Я не была наивной, чтобы не понять: сейчас Марна предложит Броку себя и ее тело щедро расплатится в этой сделке.

Зато я, кажется, все поняла, ребус оказался разгадан.

Выключила диктофон. Тихо, крадучись, растворилась в тени. По лестнице поднималась привидением, но, когда оказалась у себя в комнате, с шумом бухнулась на постель. Подтянула колени к подбородку, обняла подушку, уперлась лопатками в спинку кровати и просидела так до утра. Встретила рассвет с абсолютно сухими глазами.

Я выживу. Не сломаюсь, чего бы мне это ни стоило. И пусть я всего лишь пешка, но и пешка, знающая расклад, способна победить королеву.

Вот только партия, как показали события, начала разыгрываться задолго до моего появления в этом мире.

Первый ход судьбы, которая играет белыми фигурами. И сразу ферзем.

С гор начал спускаться ледник, и молодому кнессу, едва-едва получившему власть и печать, грозило полное разорение его маленького уряда. На соседей войной не пойдешь: они сильнее и будут стоять за свои земли до конца.

Ответный ход черным конем Энпарса.

В голову кнесса приходит гениальный план: ослабить приграничных соседей войной, но не с собой, а с драконами. Решение дерзкое, и владыка ставит на карту все, что имеет: собственную власть. Он обращается к чернокнижникам (а иначе почему мой несостоявшийся черноглазый убийца в курсе, что можно обернуть силу печати в смертельное заклятие?), и его печать становится оружием.

Энпарс нападает на дракона, который спускается слишком низко к земле. Причем делает это не на территории собственного уряда. Владыка Верхнего предела убивает драконицу на глазах крылатого соплеменника. Возможно, повод для войны был бы недостаточным, если бы этой убитой не оказалась юная жена энга парящей твердыни — Вьельма.