Интервью для Мэри Сью. Раздразнить дракона - [31]

Но, так или иначе, лиса вышла из укрытия и, перебирая лапами, уставилась голодными глазами на оборотня. Видать, почуяла в шкуре ближнего.

— Йон, кажется, ты ей больше родственник, чем я, — поддела блохастого.

— Это смотря чем мерить, — не сдался перевертыш. — В наглости и хитрости даже ей с тобой не сравниться.

— Приму за комплимент, — отвесила я шутовской поклон.

То ли вправду Йон питал к рыжей подобие чувства солидарности, то ли просто решил, что мосол уже и так обглодан, но кинул подачку просительнице.

Лиса негромко тявкнула, однако и не подумала тащить добычу куда подальше, а сразу же начала точить об нее зубы. Может, просто решила, что ей еще что-то перепадет от щедрот пришлых?

Мы же, увы, засобирались и надежд рыжей не оправдали. Вот только настойчивый гул, что шел со стороны болот, заставил меня нахмуриться. Спросить у Брока, что это? Или опять нарвусь на насмешки?

Я не успела додумать мысль, как дракон одним прыжком кинулся на меня и повалил на землю. Над нами что-то просвистело, пройдясь по касательной вдоль спины ящера.

Я повернула голову, чтобы увидеть здоровенный огненный шар, который, описав дугу, развернулся и опять понесся на нас.

Брок поступил совершенно не по-джентльменски: скатился с меня, да еще и толкнул в бок. Так, что я на манер отлетевшего колеса пропахала пару метров, припечатываясь к земле то лопатками, то грудью.

Но не успела остановиться, поприветствовав спиной осиновый ствол, как ровно на то место, где мы с Броком секунду назад изображали бутерброд, врезался фаер. Прелая листва под ним тут же обуглилась, в нос ударил запах гари. А ведь там могла оказаться я.

Огненный шар завертелся на бешеной скорости вокруг своей оси и свечкой взмыл вверх. Застыл выше крон, будто выбирал жертву, а потом полетел прямо на меня.

— Прикрой ее! — бросил Брок, резко вскакивая на ноги.

В тот раз, у клетки, я не видела, как дракон перевоплощался. Да и я с незаконно прихваченным вертелом была озабочена слегка другим. Но сейчас прямо у меня на глазах черты Брока смазались, а его тело окутала мгла, которая расширилась и уплотнилась за доли секунды.

Однако все это я увидела смазанно: тяжело что-то детально рассмотреть, когда тебя хватают за шкирку, ставят на ноги, а потом кричат: «Не высовывайся!» Сам Йон в одной руке держал акинак, походивший на удлиненный кинжал, этакий пробник рыцарского меча, во второй — плащ, и размахивал им подобно тореадору. И как только блохастый столь быстро сумел достать свое оружие из поклажи?

Происходившее на поляне видела урывками. Желания высунуться из-за широкой и ставшей в тот миг надежной и родной спины Йона я у себя не припомню.

Брок расправил крылья, оттолкнулся, словно хотел взлететь, но не смог и плюнул в огненный шар струей пламени из глотки. Фаербол замедлился, чуть сменил траекторию, но все же неумолимо двинулся туда, где еще недавно была я.

А теперь там стоял Йон. Оборотень вскинул плащ ровно в ту секунду, когда шар завис в метре от него, словно ловил пламя в сети. Добротная ткань вспыхнула, но прежде чем опала пеплом, перевертыш сумел раскрутить ее на манер пращи.

Фаербол отлетел в сторону, и Брок тут же начал отчаянно поливать его струей огня. Шар уменьшился в размерах, но от этого, казалось, только набрал прыти.

Сгусток живого пламени вырвался из-под лавины огня дракона и вновь устремился на оборотня. Вернее, на меня. Йон был лишь досадной помехой. Я инстинктивно отпрянула в сторону, фаербол вильнул и в последний миг насадился на острие клинка.

Будь шар чуть больше, прошел бы сквозь сталь и сжег руку ловца, а так у оборотня было мгновение на то, чтобы наотмашь запустить свою добычу вместе с клинком в морду дракона.

Брок вновь открыл пасть, в которой уже зарождалось пламя, и не хуже дрессированной собаки сожрал фаербол. Правда, почти сразу выплюнул. На землю упали капли расплавленного металла, а фаербол, превратившийся в огненную пчелу, был изжарен драконьим пламенем на подлете.

На поляну опустилась вязкая, давящая тишина. Единственное счастье — она оказалась недолгой. Дракон закашлялся и сплюнул на землю вязкую жижу, что еще недавно являлась добротным мечом. Потом ящер начал менять очертания.

Позади тявкнула лиса. Оборотень резко развернулся на звук. Рыжая стояла чуть поодаль. Не отпрыгни я в сторону, эта попрошайка оказалась бы ровно за моей спиной. А так получилось, что Йон, беря на острие меча фаербол, защитил не меня, а лисицу. Последняя же, словно в полной мере осознала, кому обязана отсутствием подпалин на своей шкуре, смотрела на своего спасителя влюбленными глазами.

Вильнув хвостом, она схватила мосол и чуть вихляющей походкой двинулась к оборотню. Последние несколько шагов рыжая и вовсе проползла почти на брюхе и отдала Йону самое ценное, что водилось за лисьей душой, — почти необглоданную косточку.

Но Патрикеевне и этого показалось мало, она зажмурилась и начала тереться носом о голенище сапога оборотня.

Я же поняла — это чистая и ничем не замутненная любовь. Да и как не влюбиться в того, кто не только накормил, но и спас твою жизнь, причем бескорыстно? Пусть и нечаянно стал избавителем.