Интернет-журнал Виноградова. №4, 2011 - [9]

Странным образом она всегда оказывалась рядом тогда, когда это было необходимо. Её рука протягивала «поильник» тогда, когда хотелось пить, она была рядом, когда нестерпимо чесалась нога или вдруг накатывала боль и нужен был укол. Кроме неё были ещё и другие медсёстры, но я их не запомнил. Они были обычными, делали всё как надо, но не запомнились. Может быть потому, что они и были обычными. А вот её я запомнил.

Наверное, день на третий после операции врач разрешил мне соки.

Но соки почему-то казались приторными, и я пил только воду.

Ничего не хотелось.

В этот день в реанимации было полутемно. Не знаю, который тогда был час. Время в реанимации понятие совершенно условное. По крайней мере, для больных.

Я помню, как она вошла в палату и положила на стол рядом с моей кроватью несколько мандаринов. Они были холодные, может быть с улицы, может – с холодильника или окна. Я помню, как лежал и в мои ноздри вошла неповторимая кислинка холодной цедры. Запах ушёл куда-то в подсознание и затерялся там навсегда. Я помню звук очищаемой шкурки, словно кто-то осторожно шагает по глубокому рыхлому снегу; я вдруг понял, что у мандарина несколько разных запахов. Острый, маслянисто-цитрусовый – цедры, приглушенно травяной – молочно-белого «подбоя», почти розовый – у долек.

И я до последнего своего дня буду помнить вкус холодной мандариновой дольки на языке, шампанское буйство выдавливаемых на нёбо капелек льдисто-кисло-сладкого сока, наполняющего рот, его освежающую прохладу, тающие словно пенки плёнки.

Это был действительно вкус жизни. Первый вкус после путешествия в небытие.

Я не помню, сколько долек съел. Наверное, всего один мандарин, но как несколько дней назад боль была вечной, так теперь таким же вечным было наслаждение жизнью.

Со вкусом мандарина в меня вернулась жизнь.

 

…В день моей выписки я увидел её без привычной зелёной «робы». Видимо, закончилась её смена и она собралась домой. Она была трогательно некрасива.

Худенькая, маленькая, в тоненькой куртке. У неё были больные зубы и точки от угрей, которые она прятала под толстым слоем мейкапа, она была бедно одета. Я знал, что у неё не было ни детей, ни мужа. Ей было хорошо за тридцать.

Но это был один из самых добрых и душевных людей, из всех кого я встречал в своей жизни. И пусть ей воздастся за всю её доброту сторицей!

Благодаря ей у подаренной мне второй жизни есть вкус. Вкус холодного зимнего мандарина…

А спички всё дороже

^{Юрий Шадрин}

У Левы денег всегда навалом.

Но в тот момент, как назло, даже сотни при себе не оказалось. Хотел спичек купить – пошарил по карманам – нету наличности, хоть тресни. Повернулся к Толяну – одолжи червонец. Толян от удивления аж зажигалку выронил: как это так, ведь Леву без денег представить невозможно.

Сел Толян в свой «патрол», поехал к Микеладзе. Так, мол, и так: дай сотню, Лёва без денег остался. Микеладзе с похмелья маялся, сидел на кровати, искал под лысиной воспоминания о вчерашнем. Но как услышал про беду, даром что босой на кровати сидел, – помчал быстро к Полуняну:

– Полунян, дорогой, гони быстро тысячу. Толика, понимаешь, выручать нужно.

Полунян молодец, с полуслова все понимает. Только вот пиджак с деньгами забыл вчера у любовницы. Делать нечего – поехал к Иванову, тот тоже кооператор. Обнялись они по-приятельски, Полунян ситуацию объяснил: дескать, позарез нужно десять тысяч, друзей надо выручить.

– Эх, знать бы наперёд, – расстроился Иванов. – Экая незадача вышла. Я час назад всю месячную выручку на детдомовский счёт перевёл, уж больно пацанов жалко. – (Соврал, конечно, однако вполне складно соврал). – Но ты погоди минутку, я у Веры Ивановны деньжат перехвачу.

Вера Ивановна завмагом работает, недавно приватизировалась. Выслушала Иванова и задумалась: где же сразу взять сто тысяч? Ведь для этого дня три деньги копить потребуется, а то и четыре. Решила мужу позвонить:

– Васенька, миллион нужен по-быстрому... Потом расскажу.

Теперь Васенька на том конце провода задумался. Но ненадолго. Почти сразу обратился к знакомому директору банка: Степаныч, мол, дружище, оформи кредит наличными на десять миллионов, да пошустрей.

Легко сказать. У Степаныча своих проблем невпроворот... Ладно уж, всё равно к Лёве собирался идти, в долг просить. Миллионом меньше, миллионом больше...

Когда Степаныч заявился, Лёва как раз из дому выходить собирался. Выслушал Лёва Степаныча, кивнул и тут же в прихожей отсчитал сто миллионов наличными.

Поблагодарил его Степаныч, деньги взял, пошёл искать Васеньку.

...А Лёва вышел на улицу – хотел спичек купить – пошарил по карманам – нету наличности, даже червонца, хоть тресни. Повернулся к Толяну...

А вообще-то, у Лёвы денег всегда навалом.