Интернет-журнал Виноградова. №4, 2011 - [8]
Новым Каем. Когда подрастет.
Вкус жизни
>Владислав Шурыгин
…Я смутно помню, как пришёл в себя после операции.
Хорошо помню то, что было до неё.
…Помню, как доктор отвёл глаза на мой вопрос: «Ну что, зарежете?». Это я так неудачно пытался пошутить, так сказать, грубой шуткой скрыть страх. Услышать от врача что-то обнадёживающее, типа: «Ну ты чего? Всё будет хорошо!..»
Но доктор отвёл глаза и сказал коротко:
– Надо оперироваться!
И пошёл мыть руки, а меня повезли в операционную…
К этому моменту, говорят, я был чудовищен.
Прошли почти сутки после аварии. Моя правая половина тела словно прошла через бетономешалку. Перелом трёх рёбер, перелом ключицы, ушиб сердца, ушиб правой почки, сотрясение мозга и, вдобавок ко всему, пневмоторакс – обломок ребра проткнул лёгкое. Воздух из этого отверстия попадал в ткани, и меня медленно раздувало как чудовищную грелку. В груди что-то непрерывно свистело и булькало. К этому моменту всё тот же обломок ребра уже перетёр какой-то крупный сосуд и, вдобавок к пневмотораксу, началось лёгочное кровотечение – гемоторакс. Плевральная полость медленно наполнялась кровью.
…Потом я узнал, что принявший меня старый хирург давно уже не оперирует, и, боясь встать к столу, он просто тянул меня до следующее смены, которая, получив меня в мало кондиционном виде, просто не знала, что теперь С ТАКИМ делать?
Тогда я не знал, что главврач Ирина Леонидовна почти пинками погнала хирургов в операционную.
Просто становилось всё хуже и хуже. Помню, меня привезли в смотровую, положили на живот. Было очень холодно. На улице стоял вечер 3 января...
– Сейчас мы тебя обезболим, а потом придётся потерпеть немного… – врач (потом я узнал – заведующий отделением) наклонился надо мной. Что-то коротко кольнуло спину выше поясницы. Потом, помню, как в спину что-то с силой вдавливали. Боли и вправду не было. И, казалось, врачи пытаются продавить чем-то тупым какую-то упругую резиновую ленту. А потом мир взорвался. Было полное ощущение, что кто-то с чудовищной силой ударил меня «под дых», разница была лишь в том, что после удара обычно отпускает через две-три секунды, а здесь секунда шла за секундой, но боль не уходила. Я как рыба хватал ртом воздух, но ни глотка его не попадало внутрь. Секунды растянулись в вечность. Я не знаю, сколько их было. Но не пять и не десять. Пожалуй, большей боли я в своей жизни не испытывал. Мир начал медленно гаснуть, растворяться, уходить куда-то крутыми стенами вверх, и, на самом дне, лихорадочно метался обезумевший зверёк сознания. «Надо как-то задышать, если не задышу то сдохну!» И сам не знаю, как я смог втянуть в себя буквально несколько глотков воздуха, потом ещё, потом ещё. Воздуха было совсем мало. Его хватало ровно настолько, чтобы просто не терять сознание, чувствовать дикую боль и слышать.
Первое, что я услышал, это как врачи надо мной кричали:
– Держись! Не теряй сознание! Не уходи! Скоро станет легче! Не теряй сознание!
…Потом я узнал, что, чтобы узнать есть ли в плевральной полости кровь, они сделали прокол, установили дренаж и из него ударил фонтан крови, скопившейся в лёгком. Находчивый хирург даже успел подставить чистую банку и больше литра моей же крови мне вернули на операции. Но, этот же прокол, фактически «сдул» лёгкое и я начал задыхаться...
То ли врачи не ожидали, что крови будет так много, то ли что-то пошло не так, но потом хирург пришёл в мою палату с бутылкой коньяка и налил мне рюмку за то, что я тогда выкарабкался. Он почему-то боялся, что я, по его словам, «дам остановку сердца».
…Боль уходила очень медленно, как грязь из забитой раковины. Я как-то приспособился дышать «чуть-чуть», мир понемногу опустился и занял своё место вокруг меня. Потом меня перевернули на бок и процедуру повторили, только уже прокол сделали со стороны груди, ниже ключицы. На этот раз боли не было совсем…
А потом меня повезли в операционную.
…Я смутно помню, как пришёл в себя после операции.
В просторном помещении реанимации стояло четыре койки. Пустых не было. Жужжали и шелестели какие-то аппараты. Не было ни боли, ни волнения, ничего. Только какое-то отстранённое вежливое созерцание. Даже при вдохе я чувствовал, как ещё по-разному двигаются разваленные операцией от грудины до лопатки две половинки моего тела. Эмоций не было.
…Думаю, что реанимационные больные в какой-то степени идеальные пациенты. Они ничего не требуют, не нарушают режим и совершенно не мешают лечению…
Конечно, таким я был благодаря анестезии. Через моё тело прокачивали литры различных капельниц, в меня непрерывно что-то вкалывали, вливали, закачивали. Все чувства и ощущения били «притушены» до состояния лампочки «ночника».
Я заметил её только дня через два.
Невысокая, подвижная, улыбчивая.
Возраст определить было невозможно. В линялом зелёном хирургическом костюме и специальной шапочке ей было и тридцать и сорок. На языке медиков её должность называлась «младший медицинский персонал». Она выносила «утки», мыла полы, давала попить, если мы просили, меняла простыни и занималась ещё целой кучей не очень заметных, не очень приятных, совершенно не престижных, но таких нужных работ. Она была в отделении самой младшей по должности.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Им по шестнадцать, жизнь их не балует, будущее туманно, и, кажется, весь мир против них. Они аутсайдеры, но их связывает дружба. И, конечно же, музыка. Ред, Лео, Роуз и Наоми играют в школьной рок-группе: увлеченно репетируют, выступают на сцене, мечтают о славе… Но когда Наоми находят в водах Темзы без сознания, мир переворачивается. Никто не знает, что произошло с ней. Никто не знает, что произойдет с ними.
Роман молодого чехословацкого писателя И. Швейды (род. в 1949 г.) — его первое крупное произведение. Место действия — химическое предприятие в Северной Чехии. Молодой инженер Камил Цоуфал — человек способный, образованный, но самоуверенный, равнодушный и эгоистичный, поражен болезненной тягой к «красивой жизни» и ради этого идет на все. Первой жертвой становится его семья. А на заводе по вине Цоуфала происходит серьезная авария, едва не стоившая человеческих жизней. Роман отличает четкая социально-этическая позиция автора, развенчивающего один из самых опасных пороков — погоню за мещанским благополучием.
Россия, начало 2000-х. Расследования популярного московского журналиста Николая Селиванова вызвали гнев в Кремле, и главный редактор отправляет его, «пока не уляжется пыль», в глухую провинцию — написать о городе под названием Красноленинск, загибающемся после сворачивании работ на градообразующем предприятии, которое все называют просто «комбинат». Николай отправляется в путь без всякого энтузиазма, полагая, что это будет скучнейшая командировка в его жизни. Он еще не знает, какой ужас его ожидает… Этот роман — все, что вы хотели знать о России, но боялись услышать.
Триптих знаменитого сербского писателя Милорада Павича (1929–2009) – это перекрестки встреч Мужчины и Женщины, научившихся за века сочинять престранные любовные послания. Их они умеют передавать разными способами, так что порой циркуль скажет больше, чем текст признания. Ведь как бы ни искривлялось Время и как бы ни сопротивлялось Пространство, Любовь умеет их одолевать.
Книга о жизни, о соединенности и разобщенности: просто о жизни. Москву и Таллинн соединяет только один поезд. Женственность Москвы неоспорима, но Таллинн – это импозантный иностранец. Герои и персонажи живут в существовании и ощущении образа этого некоего реального и странного поезда, где смешиваются судьбы, казалось бы, случайных попутчиков или тех, кто кажется знакомым или родным, но стрелки сходятся или разъединяются, и никогда не знаешь заранее, что произойдет на следующем полустанке, кто окажется рядом с тобой на соседней полке, кто разделит твои желания и принципы, разбередит душу или наступит в нее не совсем чистыми ногами.
Прогрессивный индийский прозаик известен советскому читателю книгами «Гнев всевышнего» и «Окна отчего дома». Последний его роман продолжает развитие темы эмансипации индийской женщины. Героиня романа Басанти, стремясь к самоутверждению и личной свободе, бросает вызов косным традициям и многовековым устоям, которые регламентируют жизнь индийского общества, и завоевывает право самостоятельно распоряжаться собственной судьбой.