Интернет-журнал Виноградова. №4, 2011 - [3]
А может, есть, но мы не знаем где.
И до меня ведь тоже люди жили –
Теперь их голоса звучат в дожде.
Услышь их крик и шепот, если в силах слышать,
Осенний дождь пусть к правнукам уйдет.
А на стекле оконном солнце пишет:
«Когда-нибудь придется всех трудней и тише
Мне повстречать последний свой восход».
По нашим животам пройдут другие,
Взойдет на них и высохнет трава.
Живут без нас и будут жить родные,
Поплачут хором, да и то едва.
А я хочу забыть, забыть хоть что-то,
И, знает Бог, когда-нибудь вернусь.
Увижу мать, отца, себя на фото
И в зеркала, чураясь, оглянусь.
И, может, я забыл здесь пару лилий,
Которую кому-то не принес,
И голубка, с подпалиной чернильной,
Еще живого, теплого от слез.
Несправедлива смерть, но, стало быть, на небе
Нам каждому досталось по звезде,
А в опустевшие дома, как рыба в невод,
Войдут другие по своей чреде.
2008
Эксперимент
>Южный Фрукт
Один ученый, деятель социологии или какой другой смежной общественной науки, решил выяснить, насколько внимательны москвичи к своему родному городу. Замечают ли изменения, происходящие на улицах столицы? Ученый заплатил крановщику, и тот, под покровом ночи, снял с постамента статую Пушкину, Александру Сергеевичу, и аккуратно уложил ее тут же в кусты. А сверху, чтобы не обнаружили раньше времени, забросал ветками.
На рассвете ученый разделся догола и занял место поэта. Он засек время и приготовился к недолгому ожиданию.
Такой мегаполис, как Москва, полностью не засыпает никогда, да и встает рано. Вот мимо проехали мусороуборочные машины, пронеслась куда-то — видимо по вызову — карета «Скорой помощи», за ней — милицейский “Ford”…
Вот на улицах уже появились и первые пешеходы. Ученый напрягся и даже прикрылся крест-накрест руками, в ожидании, что вот сейчас, с минуты на минуту, на него начнут указывать пальцами. Однако время шло и ничего не происходило. Людской поток безостановочно тек в обоих направлениях. Люди шли, глядя себе под ноги или перед собой. Никто не глазел по сторонам. Вечно озабоченным проблемами москвичам было явно не до насквозь привычного бронзового монумента. Приезжим, спешащим успеть обежать как можно больше магазинов — тем более.
Время шло. У ног ученого, а точнее, «под Пушкиным», маялись в ожидании люди, назначившие здесь свидание. Кто в томительном ожидании шарил глазами, высматривая нужного человека, кто нюхал приготовленный букет цветов, иные разговаривали по мобильнику. И никто не поднимал взгляд вверх.
Устав стоять на одном месте, ученый принялся прохаживаться по пьедесталу, разминая затекшие ноги. Подъехал экскурсионный автобус. Из раскрывшихся дверей горохом высыпали гости столицы и, окружив сексапильную женщину-экскурсовода, стали слушать. Та, не поднимая головы, указывала рукой вверх, рассказывая о памятнике. Мужская часть экскурсантов жадно следила за движениями обнаженной руки и норовила заглянуть поглубже в декольте гида. Женщины о чем-то оживленно шептались или глазели по сторонам.
Потеряв надежду, ученый попытался привлечь к себе внимание подпрыгивая на месте и размахивая руками. Напрасно. Отчаявшись, исследователь повернулся к проспекту спиной, нагнулся и звонко шлепнул себя по голым ягодицам — звук шлепка был заглушен шумом проезжающих автомобилей.
И лишь одна баба, приехавшая из Украины в Москву продавать сало, выйдя из подземного перехода, подняла взгляд и остолбенела:
— Так вот за шо москали своего Пушкина великим считают! Ты дывысь, яка у него большая елда! Пожалуй, побильше, чем у нашего Тараса Григорьевича Шевченки будэ…
Зов Города
>Тролжед
Город имел голос. Город обладал волей. Он жил. Этот богом проклятый, дьяволом забытый Город. Но не всякому дано было слышать его яростный крик, его сдавленный шёпот. И только дети, рождённые и выросшие среди мусора, грязи, алкоголя, разврата и насилия, царивших на окраинах, умели слушать Город. Он звал, и они внимали. Он требовал, и они, держа в руках куски арматуры и ножи, бросались в бой. В бой с такими же. С себе подобными. А Город наблюдал. Городу было не всё равно. Ему было интересно. Кто станет волком? Кто умрёт щенком? Город звал. Город звал снова…
Щенки самой грязной окраины Города, глухой осенней ночью жались к трубам теплоэлектроцентрали. Они силились согреться. Сразу после охоты. Хоть немного отдохнуть. Дома их не ждали родители. На многих из них родители махнули рукой. Иных же – просто проклинали. Щенки беспокоились. Кто-то из них пил. Кто-то бранился.
И выделялись лишь двое. Один – высокий, черноволосый и черноглазый. Он походил на юного ястреба. Был порывистым и тонким. В нём проглядывала властность. Сквозь него пробивался блеск силы. А второй… Второй был невысоким, нескладным, и обладал небесно-голубыми глазами. Волосы его были светлыми. Тонкими, почти светящимися, как паутина в утренних лучах.
– Они вернутся, – горестно сообщил друзьям светловолосый, перевязывая товарищу ножевую рану.
Пациент в его руках шипел, но не бранился и не брыкался. Слои ткани, некогда бывшие рукавом рубашки светловолосого, ровно ложились поверх раны.
– Да брось, Дирижёр! Не вернутся они! Эти – так точно не вернутся. Крепко мы им наподдали! Да, ребят!? – задорно спросил черноволосый.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Проснувшись рано утром Том Андерс осознал, что его жизнь – это всего-лишь иллюзия. Вокруг пустые, незнакомые лица, а грань между сном и реальностью окончательно размыта. Он пытается вспомнить самого себя, старается найти дорогу домой, но все сильнее проваливается в пучину безысходности и абсурда.
Когда твой парень общается со своей бывшей, интеллектуальной красоткой, звездой Инстаграма и тонкой столичной штучкой, – как здесь не ревновать? Вот Юханна и ревнует. Не спит ночами, просматривает фотографии Норы, закатывает Эмилю громкие скандалы. И отравляет, отравляет себя и свои отношения. Да и все вокруг тоже. «Гори, Осло, гори» – автобиографический роман молодой шведской писательницы о любовном треугольнике между тремя людьми и тремя скандинавскими столицами: Юханной из Стокгольма, Эмилем из Копенгагена и Норой из Осло.
Книга посвящается 60-летию вооруженного народного восстания в Болгарии в сентябре 1923 года. В произведениях известного болгарского писателя повествуется о видных деятелях мирового коммунистического движения Георгии Димитрове и Василе Коларове, командирах повстанческих отрядов Георгии Дамянове и Христо Михайлове, о героях-повстанцах, представителях различных слоев болгарского народа, объединившихся в борьбе против монархического гнета, за установление народной власти. Автор раскрывает богатые боевые и революционные традиции болгарского народа, показывает преемственность поколений болгарских революционеров. Книга представит интерес для широкого круга читателей.
Французская романистка Карин Тюиль, выпустившая более десяти успешных книг, стала по-настоящему знаменитой с выходом в 2019 году романа «Дела человеческие», в центре которого громкий судебный процесс об изнасиловании и «серой зоне» согласия. На наших глазах расстается блестящая парижская пара – популярный телеведущий, любимец публики Жан Фарель и его жена Клер, известная журналистка, отстаивающая права женщин. Надлом происходит и в другой семье: лицейский преподаватель Адам Визман теряет голову от любви к Клер, отвечающей ему взаимностью.
Селеста Барбер – актриса и комик из Австралии. Несколько лет назад она начала публиковать в своем инстаграм-аккаунте пародии на инста-див и фешен-съемки, где девушки с идеальными телами сидят в претенциозных позах, артистично изгибаются или непринужденно пьют утренний смузи в одном белье. Нужно сказать, что Селеста родила двоих детей и размер ее одежды совсем не S. За восемнадцать месяцев количество ее подписчиков выросло до 3 миллионов. Она стала живым воплощением той женской части инстаграма, что наблюдает за глянцевыми картинками со смесью скепсиса, зависти и восхищения, – то есть большинства женщин, у которых слишком много забот, чтобы с непринужденным видом жевать лист органического салата или медитировать на морском побережье с укладкой и макияжем.
Апрель девяносто первого. После смерти родителей студент консерватории Тео становится опекуном своего младшего брата и сестры. Спустя десять лет все трое по-прежнему тесно привязаны друг к другу сложными и порой мучительными узами. Когда один из них испытывает творческий кризис, остальные пытаются ему помочь. Невинная детская игра, перенесенная в плоскость взрослых тем, грозит обернуться трагедией, но брат и сестра готовы на всё, чтобы вернуть близкому человеку вдохновение.